Смерть на мосту - Тэйлор Адамс Страница 4

– И смотрели?

– Несколько раз.

Он скорчил гримасу, словно спрашивая: «Зачем?»

– Мы не умираем, когда останавливается сердце. Мы умираем, когда о нас забывают. Моя сестра больше не человек из плоти и крови. Она – мысль, образ. Я ношу этот образ в себе. Поэтому мне нужно сохранить любой оставшийся от нее след, каждое слово, запах, звук.

– И даже не самое приятное?

– Да.

– Даже похороны?

– Мне кажется, что она рядом. Словно ненадолго отошла.

«Это словно расковырять болячку, – хотелось добавить. – Болячка заживает, и ты о ней забываешь – что ужасно. А если расковырять, то снова с болью о ней вспоминаешь.

Так и я себе напоминаю».

Райсевик вздохнул. Потом кивнул.

– Хорошо. Записывайте.

Лена вернулась к «Тойоте», переживая, вдруг она прокололась. Кто именно посоветовал ей записывать? Психотерапевт? После неожиданной смерти можно обратиться и к адвокату. И Райсевик это прекрасно знал. Она нагнулась и достала из машины громоздкий черный магнитофон «Шубокс».

Вставив кассету, Лена нажала на нужную кнопку.

– Проверяю, как работает, – пояснила она.

– Их до сих пор выпускают?

– Это магнитофон Кэмбри. Еще из детства.

Райсевик больше не задавал вопросов, а только смотрел, как Лена ставит устройство на капот «Тойоты». Сквозь прозрачную пластиковую крышку было видно, как в кассете начала двигаться лента.

– Спасибо, капрал Райсевик, – произнесла Лена, на этот раз громче, чтобы микрофон все уловил.

– Называй меня Рай.

– Спасибо, Рай, – Лена посмотрела на него. – Пожалуйста, начни с того момента, как ты нашел ее тело.

– Я приехал по вызову к воротам, сквозь которые мы сюда заехали. Кто-то использовал болторез, чтобы перерезать цепь.

– Такое бывало?

– Подобное происходит пару раз в год. Через этот путь водители грузовиков срезают дорогу – так ехать на час меньше. Это было вечером седьмого июня. Около одиннадцати. А когда я проехал вон тот поворот, приближаясь к мосту, то увидел здесь голубую «Тойоту».

– Припаркованную где? Можешь показать точное место?

– На самом деле… – он запнулся. – На самом деле там, где ты сама только что припарковалась.

Внутри появилось нехорошее предчувствие, но Лена тут же решила не обращать на него внимания.

«Совпадение».

– Я чуть не врезался в нее, – продолжал полицейский. – Резко нажал на тормоза, кофе разлилось на мою рацию. Вон видны следы от шин.

И это на самом деле было так – там на дороге, куда он показал, остались немного петляющие поблекшие следы. По цвету – как черная лакрица.

– Я подошел к «Тойоте» Кэмбри, теперь твоей, в 23:44. В ней никого не оказалось. Словно машину бросили просто так. Непохоже, что в нее кто-то забирался. Дверца со стороны водительского места была широко распахнута. Аккумулятор разряжен. Пустой бак, – Райсевик колебался, он явно чувствовал себя глупо. – Но ты же все это знаешь…

– Прошу, нужна каждая деталь.

– Я проверил весь мост до конца, осмотрел деревья, искал костры или свет фонариков. Затем сел в свою машину и связался по рации с коллегами, чтобы проверить номерной знак. Это было в 23:51.

«Как точно он знает время, – отметила про себя Лена. – Он все изучил».

– Я помню, как стоял рядом с машиной, пока наш диспетчер проверял номерной знак по базе данных, и собирался с мыслями. Салфеткой стер кофе со штанов, поднял голову, посмотрел на усыпанное звездами черное небо, и у меня появилось ужасное чувство, словно… Словно что-то не так. Я не знаю, как еще его описать. Я стоял на этом мосту, а ощущение, словно одной рукой залез в утилизатор отходов, а другой пытаешься починить кнопку включения. Понимаешь, о чем я?

Нет, Лена не понимала, но все равно кивнула.

«В призме моста Хэйрпин смешалось не только прошлое и настоящее, – вспомнила она прочитанное. – Здесь также переплелись жизнь и смерть».

– Каким-то образом я просто… – Райсевик закусил губу. – Наверное, сработала та особая интуиция, которая развивается у полицейских. Что-то мне подсказывало, что нужно опять вылезать из машины на холод – для июня было холодно – и взглянуть вниз, за ограждения. Что-то подсказывало, что исчезнувший водитель «Тойоты»… будет там, внизу.

– Мост Самоубийц, – прошептала Лена.

– Что?

– Мост Хэйрпин, он же мост Самоубийц.

– Не понял…

– Он фигурирует во многих рассказах о призраках, – Лена накрутила прядь волос на палец, смутившись из-за того, что использовала слово «призрак». Не стоило их упоминать. – Об этом пишут в Интернете, фанатики, любители паранормального… Говорят, что с этого моста прыгнуло несколько водителей. Пять или шесть самоубийств в восьмидесятые годы. Этого хватило, чтобы он приобрел вполне определенную славу – как место, куда тянет одиноких, измученных проблемами, неуравновешенных людей, чтобы свести счеты с жизнью.

– Хм, – полицейский пожал плечами. – Никогда об этом не слышал.

– Как лес в Японии.

– Об этом тоже никогда не слышал, – Райсевик подошел к ограждению и положил на него свои большие ладони. Лена заметила на них бугорки мозолей. – Я стоял вот на этом месте, когда увидел Кэмбри.

Лена содрогнулась.

Райсевик показал пальцем прямо вниз, на мозаику из бледных валунов далеко внизу. Арройо[3] было усыпано большими и маленькими камнями, которые приносило в те сезоны, когда по этому руслу неслись воды Сильвер-Крика. Внезапные, иногда катастрофические ливневые паводки бывали в марте, а в июле наступала засуха.

– Где?

– Вот здесь.

Лена подошла к ограждению и попыталась представить тело Кэмбри, лежащее там внизу, как часть мозаики. Переломанное, безжизненное, словно кукла. В двухстах футах под ними. Но это она пыталась представить уже на протяжении нескольких месяцев. Теперь Лене нужно было узнать больше деталей.

– Она лежала на спине? Или на животе?

– На боку.

– На правом или левом?

– На левом.

– А кровь была?

Райсевик повернулся к ней.

– Не понял.

– Ты видел кровь?

– А как это поможет?

– Я хочу знать все, – Лена пыталась смотреть ему в глаза, не моргая. – Все неприятные, ужасные детали. Если я не узнаю их, то и дальше буду представлять все те ужасы, что лезут мне в голову по ночам, когда не могу заснуть. А это гораздо хуже. У меня в воображении незаконченная картина, а я терпеть не могу незаконченные дела. Мой мозг не дает мне покоя, пытаясь заполнить пробелы.

Лена не была уверена, что полицейский ей поверил.

– Это подобно монстру из фильмов, – она решила использовать другую тактику. – Пока ты не видишь чудовище, оно кажется ужасным. Но когда ты четко видишь его при дневном свете, оно словно лишается силы. Становится знакомым.

– Все зависит от чудовища.

– У меня очень богатое воображение, Рай.

– А твой… – Райсевик прищурился. – Твой