Последняя легенда - Лена Александровна Обухова Страница 39

кладбище, с самого начала распределив дни: она приезжала на могилу в день рождения Гели, а он – в день гибели. Они не договаривались, просто само как-то сложилось и стало системой. Поэтому Карпатский очень удивился, когда бывшая вдруг появилась у ограды и позвала его: сам он ее не заметил, поскольку был занят уборкой налетевших и засохших листьев, иголок, мелких веточек и даже шишек.

На кладбище они больше молчали, переговариваясь только в самых необходимых случаях. Ксения помогла с уборкой и заменой цветов, добавила к его букету свой. О том, что хочет поговорить, сказала, только когда они вышли за ворота: Карпатский предложил подвезти ее до железнодорожной станции, а она в ответ попросила уделить ей полчаса.

Почему повез ее на Парковую, Карпатский сам не знал. Десять лет назад, когда они жили в Шелково вместе, эта улица еще не была прогулочной зоной, а тему разговора Ксения не озвучила. Только когда они уже заняли свободную скамейку и он принес ей кофе со льдом, призналась:

– Я очень скучаю по тебе, Слав.

– Вот это новость, – резко, почти грубо отозвался он. Больше от неожиданности. – С чего вдруг?

– Ты злишься на меня, я знаю, – грустно улыбнулась она. – И ты имеешь на это право. Я сама на себя злюсь. За все, что натворила…

– Это ты о своем Паше? – поинтересовался Карпатский все тем же тоном, помянув нового мужа Ксении больше из вредности, чем действительно ожидая услышать в ответ:

– Да.

Это прозвучало еще более неожиданно, почти шокирующе. Карпатский никогда не встречался с тем мужчиной, поскольку и с Ксенией совсем не общался эти годы. Но их родители продолжали жить в одном городе и периодически пересекаться, а потому кое-что он о нем знал. Хорошая работа, почти полное отсутствие вредных привычек, трехкомнатная квартира, доставшаяся по наследству. Казалось, этот Павел во всем лучше него. Просто идеальный вариант для создания семьи.

Или нет?

– Я совершила ошибку, но поняла это слишком поздно. Я так быстро бежала от тебя и от всего пережитого, что у меня не было времени задуматься о чувствах, о будущем. Поначалу мне даже все нравилось: новая жизнь, новое место, новый мужчина, ребенок… И это уже как будто не я, а значит, и всего, что было, как будто и не было…

Ксения замолчала, а Карпатский с силой затянулся, пытаясь ничего на это не ответить. Не сказать, в каком аду все это время находился он сам.

– И что же пошло не так? – только и спросил он после нескольких секунд гнетущего молчания.

– Я очнулась. Когда уже подрос Вадик, и у меня снова появилось время думать. Я поняла, что живу с мужчиной, которого не люблю и никогда не любила. Да и он меня тоже…

– А это ты с чего взяла?

Ксения пожала плечами.

– Со временем почувствовала. Он отстранился, стал реже бывать дома, а даже когда он там, то как будто все равно не со мной. Думаю, у него кто-то есть.

– Думаешь? Или имеешь все основания полагать?

– Я не знаю, Слав! Я же не сыщик… Но женщины чувствуют такое.

– А чего ты от меня-то хочешь? Чтобы я за ним проследил и выяснил наверняка? Извини, Ксюш, но я не по этой части. Это тебе к частнику.

– Я здесь не для этого, – отмахнулась она. – Я лишь хочу узнать, есть ли у нас шанс вернуть то, что было.

Это уже прозвучало как гром среди ясного неба: оглушающе и отчасти пугающе. Карпатский повернулся и уставился на бывшую жену, пытаясь уловить малейший намек на издевку или неудачную шутку. Но она смотрела в ответ с мольбой и надеждой.

– Ты с ума… – начал он, но Ксения не дала ему продолжить, приложив кончики пальцев к его губам, а потом скользнула ладонью по его щеке, лаская и несмело улыбаясь.

– Я знаю, что это звучит как бред, ведь в одну реку нельзя войти дважды, но… Что, если попытаться? Может быть, получится сломать систему? Я люблю тебя, Слав. Всегда тебя любила. Только тебя. И я знаю, что ты меня любил. Как больше никто и никогда. Не может же быть, что от той любви уже ничего не осталось? Ты ведь так и не женился…

– Да, я любил тебя, – признал Карпатский. – А ты меня бросила, когда была нужна больше всего.

– Я знаю. – Ее голос дрогнул, а на глаза навернулись слезы. – И ненавижу себя за то решение. Но ты должен понять, я тогда была как в бреду! Я ведь дочь потеряла…

– Я тоже.

Наверное, в этих двух коротких словах она услышала все то, что он никогда не произнес бы вслух, но чувствовал каждый день долгие годы.

Ксения закрыла глаза, из-под опущенных век выкатились первые слезы. И пусть любовь, о которой она говорила, давно перегорела в нем и выдохлась, видеть бывшую жену плачущей Карпатскому все еще было тяжело. Он обнял Ксению за плечи, позволил ей уткнуться лицом в его плечо, погладил по волосам.

– Ксюш, я не знаю, что там у вас с Павлом произошло, – мягко произнес он, – но ты придумала себе что-то утопическое. У вас с ним двое пацанов. Как ты вообще себе все это представляешь? Оставишь их ему? Или лишишь их родного отца?

Ксения шмыгнула носом, беря себя в руки и успокаиваясь, но не торопясь покинуть его утешающее объятие. Лишь чуть повернула голову, оставляя ее лежать на его плече.

– Мальчишек Паша любит, он хороший отец, – признала она. – Он их не бросит. И я, конечно, тоже. Но он очень адекватный, договориться о совместной опеке будет несложно. Одинцово не так далеко от Шелково, он сможет забирать их на выходные… А если мы вернемся туда, все станет еще проще. Мальчики не будут для тебя проблемой, к тому же ты тоже любишь детей, я знаю. И они не помешают нам родить собственного, если ты захочешь…

– Как складно ты все придумала, – хмыкнул Карпатский. Ксения явно готовилась к разговору. – Ты только одного не учла. Я, конечно, не женат и детей у меня нет, но я… не один.

Так странно было произнести это вслух! У слов оказалось непривычное послевкусие. Непривычное, но приятное. А еще от них стало щекотно внутри и почему-то захотелось улыбнуться, несмотря на непростой разговор.

Только теперь Ксения отстранилась, выпрямилась и посмотрела на него, как показалось, с легким укором. Слезы почти высохли, оставив после себя лишь припухшее лицо и лихорадочный блеск в глазах.

– Ты об этой девочке, что ночует у