999,9… Проба от дьявола - Юрий Гайдук Страница 38

Они нагрянули поздним вечером того же дня, когда Мазин получил из рук своего напарника слиток, и теперь уже не оставалось сомнений в том, что на заводе отслеживается каждый его шаг. По-хозяйски, словно и этот двухэтажный особняк на десять окон принадлежал им, гости поднялись на крыльцо и забарабанили в дверь. Усидев перед телевизором бутылку водки, Мазин еще не ложился спать, и, когда откинул кованый крючок, вся троица ввалилась в дом. Судя по раскрасневшимся лицам, они тоже не были трезвенниками, и все тот же Грач весело оскалился, окинув цепким взглядом меблировку «гостиной».

— Гарно тут у тебя, гарно. И гараж, и машина, и такие хоромы! Не мешало бы и с людьми поделиться.

«Поделиться… Еще одни комуняки нашлись», — звенящим эхом отозвалось в сознании сжавшего кулаки Мазина, и он вдруг почувствовал, как в голову ударила обжигающая волна гнева. Глаза застилала красная пелена ненависти, и он, стараясь не выдавать наваливающегося на него состояния, пробормотал сипящим голосом:

— Работайте, и бог подаст.

— Чего-о-о? — сунулся к нему явно оскорбленный Грач. — Это как же так понимать?

— А кто как знает, тот так и понимает, — пробурчал Мазин, прикидывая мысленно, кого из этих трех козлов уложить первым, если вдруг начнется заварушка.

Однако, судя по всему, на этот раз обошлось.

— Слухай, Грач, — тронул за плечо слишком обидчивого хохла молчавший до этого блондин, — у нас еще будет время потолковать, а сейчас ехать надо.

— М-да, пожалуй, еще потолкуем, — с угрозой произнес Грач, — а сейчас… Ну же, Ваня, я жду!

— Чего ждешь?

— Ты дурочку не ломай! Золото где?

— А кто тебе сказал, что у меня есть золото? — вскинул брови Мазин.

— Слухай, долго мы еще будем с ним возиться? — напомнил о себе третий мордоворот, давая понять, что у них нет ни времени, ни особого желания разводить здесь тары-бары-растабары.

Это было явное предупреждение, и, сообразив, что этак можно слишком далеко зайти, Мазин вздохнул и уже более спокойно произнес:

— Ладно, мужики, не будем заводиться. Металл при мне, но и у меня к вам вопрос. Что-то я своего «Опеля» не вижу, который вы в прошлый раз увели. Хотя, помнится, уговор был другой.

— Это какой-такой уговор, — заискрился наигранным смешком Грач, — что-то я не припомню такого.

И снова Мазин вынужден был собрать всю свою волю в кулак, чтобы не врезать в рыло этому паскудному козлу.

— Был уговор, был. Я вам металл, а вы мне тачку возвращаете.

— Ну он меня достал! Долго мы еще будем с ним возиться? — едва ли не простонал плечистый блондин, однако Грач тут же осадил его окриком:

— Уймись! А ты… — крутанулся он к Мазину, — чтой-то ты путаешь, Ваня. Тебе хозяин русским словом втолковывал — проволынил с золотишком, получи штрафные очки, чтобы впредь подобного не повторялось. Так что тачку свою получишь, когда взбрыкивать перестанешь. Ладно, кончай треп и давай посылочку; хозяин ждет. А насчет своей тачки… придет время, получишь.

Он ждал золото, но Мазин не спешил расставаться со слитком. К тому же надо было проиграть до конца отведенную ему роль.

— Знаем мы ваши «получишь», — не очень-то весело хмыкнул Мазин, — к тому же… А если ты мою иномарочку уже в хохляндию угнал?

Грач удивленно смотрел на Мазина. В его понятии он был той самой курочкой-рябой, которая несла золотые яички, и эта курочка явно напрашивалась на то, чтобы ей свернули шею, однако подобный поворот грозил непредсказуемыми последствиями.

— И чего ты хочешь? — сжав зубы, спросил он.

— Чтобы все подтвердил Хозяин.

— Что… все?

— То, что я сегодня же получу свой «Опель» обратно. Слиток стоит того.

Грач ненавидящим взглядом уставился на Мазина, казалось, еще секунда-другая…

— Ладно, хрен с тобой. Одевайся!

Проводив гостей Мазина до пригородного села Лепешки, в котором обживались земляки Асада Даутова, окупировавшие все пригородные и городские рынки, Бондаренко позвонил Крымову, и, когда вернулся в Воронцово, тот уже ждал его в условленном месте.

— Порядок, птичка в клетке, а клетка в сетке. Сейчас бы самое время взять этого орла с его хохлацкими подельниками да расколоть по самую задницу. Золотишко у Жомбы, и отвертеться от такого груза просто невозможно.

— Ишь ты, — хмыкнул Крымов. — Слыхал, небось, про корову бодливую, которой бог рогов не дал?

— И в этом его ошибка.

— Кого… ошибка?

— Всевышнего.

— Ты бы того… поостерегся малость, отсохнуть может.

— Кто?

— Язычок!

И засмеялись оба.

— Ну а теперь слушай сюда, — негромко произнес Крымов, приглашая Максима прогуляться по небольшой аллее, закрытой с двух сторон аккуратно подстриженными липами. — Я бы тоже не прочь был пощупать за вымя господина Даутова, да только Москва думает иначе. Короче, приказ такой. Взять Жомбу под особый контроль, высветить дальнейший маршрут нашего слитка, но главное — выявить его завязки на заводе и в городе. Задача ясна?

— Господи, да где же я столько людей возьму?!

— Об этом можешь не беспокоиться, Панков обещал помочь.

— То есть прислать ту самую бригаду, которая должна будет утилизировать боевиков Жомбы?

— Ну, насчет утилизации это, положим, слишком громко сказано, но если смотреть в корень… Короче, задача ясна?

— Ясней некуда.

«Секретно. Центр. Панкову.

Груз доставлен заказчику. Попытаюсь проследить его дальнейшее продвижение. Однако в силу объективных обстоятельств он может выпасть из поля зрения, поэтому считаю необходимым подключить к его разработке встречный вариант. Вес груза — 540 грамм.

Крымов».

По информации Крымова, люди Жомбы заявились к Мазину сразу же, как только он провел очередной «переброс», и, уже отталкиваясь от этого факта, можно было делать определенные выводы, и главный из них — за Иваном Мазиным, а возможно, и за другими золотоношами, велось плотное наблюдение на территории завода. И как только Мазин смог увести из аффинажного цеха очередной слиток запрятанного в рабочую рукавицу золота, он тут же попал на прицельную мушку, которая уже вела его до самого конца. Причем «сопровождение» велось очень профессионально, и даже столь многоопытный золотоноша ни разу не смог засечь за собой хвоста. А это значит…

Означать это могло одно. И в цехе, и по периметру внутренней и внешней стороны забора, который отделял промышленную, особо охраняемую зону завода от непроизводственной, были установлены точечные видеокамеры, возможно, усиленные. Информация с них обрабатывалась не только сотрудниками Службы экономической безопасности, а кем-то еще, может быть, тем самым резидентом, который мог находиться