Убить Кролика Питера - Ли Чханён Страница 36

Ынхе точно помнила, что ее похитил директор Ом. Но сейчас она оказалась в комнате Сухо. Что произошло между этими событиями?

Девушка села и посмотрела на себя в зеркало. Лицо было чистым.

Но ведь ей в лицо брызнули зеленым спреем… Не могло же все это быть просто сном?

В этот момент Сухо открыл дверь и вошел.

– Очнулась? Как себя чувствуешь?

– Как я сюда попала? Ты меня спас?

– Точнее будет сказать, не спас, а подобрал там, где эти ублюдки тебя оставили.

Готовясь к худшему варианту развития событий, когда Ынхе схватят, она делилась с Сухо своим местоположением в реальном времени.

Он ждал ее в кафе в Вонгокдоне, но информация о местоположении вдруг исчезла с сайта. Это директор Ом выключил мобильный Ынхе.

Сухо искал ее всю ночь, но все его усилия оказались тщетны. Когда он решил, что больше не может ждать, и уже собирался позвонить в полицию, информация о местонахождении Ынхе появилась снова. Она указывала, что девушка где-то на детской площадке недалеко от дома Сухо.

Но почему преступник просто отпустил ее?

Убийце был нужен альбом. Но во время похищения его у Ынхе не оказалось. Поэтому казалось, что убийца должен был всеми способами пытаться узнать у девушки, где она оставила альбом. Но он отпустил ее прежде, чем она очнулась.

Взгляд Ынхе привлекла фигурка на столе Сухо.

Это был натянувший тетиву до упора Соколиный Глаз [38].

Осмотрев фигурку, Ынхе вздрогнула от изумления. Ноги Соколиного Глаза оказались выкрашены в зеленый цвет.

– Сухо, это твое?

– Нет. Разве не ты ее принесла? Она выпала из твоего кармана.

Увидев фигурку, Ынхе поняла, что ее смутные воспоминания, оставшиеся в спутанном сознании, точно не были ни сном, ни иллюзией. Как и встреча с мужчиной, распылявшим зеленый спрей, и попытка снять с него капюшон.

Это он специально положил Соколиного Глаза в карман Ынхе.

Чтобы показать, что появился новый воин Царства Чу.

Когда Ынхе открыла дверь и вышла на улицу, перед ее глазами открылся вид на район.

Комната Сухо располагалась на крыше бани, которая принадлежала его родителям.

Рядом с крышей возвышалась, словно достопримечательность, дымоходная труба с надписью «Сухотхан» [39].

– Твои родители до сих пор держат баню.

– Пока посетители еще есть. Хотя уже наблюдается серьезный дефицит…

– Что скажут родители? – спросила Ынхе с серьезным видом.

Ей не хотелось, чтобы о случившемся с Ынчхоном и мамой узнал кто-то еще.

– Не волнуйся. Это мое личное пространство. Сюда ведет отдельная лестница, поэтому родители даже не знают, в комнате я или нет, – успокоив Ынхе, Сухо вдруг заговорил о прошлом. – Помнишь? До третьего класса началки у меня было прозвище Банный Сухо. Из-за этой дурацкой трубы, которую видно из любой точки района… Но потом, в четвертом классе, когда ты меня побила, мое прозвище изменилось. Я стал Слабаком Пак Сухо, которого избила девчонка.

– Да уж… И зачем было дразнить Ынчхона?

– Так ты не помнишь.

– ?..

– Это было не из-за Ынчхона. Ты решила, что я мешаю девочкам играть, и разозлилась на меня. Другие ребята тоже так шутили, но мне просто не повезло. После твоего удара я отключился и меня отвезли в больницу. Вот через какое унижение пришлось пройти. Тогда-то все и началось. Я стал дразнить Ынчхона. Похоже, я был слишком юным и глупым, поэтому думал, что лучшей местью будет ударить по твоему больному месту.

– Всего из-за какого-то прозвища?

– Всего? Ты понятия не имеешь, что значит, когда другие парни считают тебя слабаком.

«Я-то думала, что только мне было тяжело, что только я – жертва…» – Ынхе вдруг почувствовала себя виноватой. Хотя в голове и возник вопрос, есть ли смысл извиняться сейчас, она все равно хотела сказать это вслух:

– Понимаю, что уже слишком поздно, но мне жаль.

Сухо широко улыбнулся, словно только этого и ждал. Яркий солнечный свет заиграл в его волосах, и это выглядело довольно красиво.

– Ынхе, я хочу кое-что тебе сказать… – Сухо заговорил с серьезным видом. Но это оказалось не так-то просто.

– Ох, как же быть? Бедняжки! Что же делать? – в этот момент их разговор прервал громкий женский плач.

Ынхе и Сухо подошли к перилам и посмотрели в ту сторону, откуда доносился звук.

Женщина сидела на асфальте и громко плакала, а вокруг нее столпились люди. Все это происходило перед домом Ынхе.

Перед главными воротами была натянута полицейская лента, вокруг которой стояли сотрудники полиции.

– Кажется, у меня дома что-то происходит.

– Может быть, обнаружили, что директор Ом убил Ян Джонхо?

– Вряд ли. Я своими глазами видела, что уборщики избавились от тела и начисто смыли все следы убийства.

Полицейские разогнали зевак. Когда те разошлись, Ынхе смогла увидеть сидящую на асфальте женщину, которую тут же узнала.

Это была тетушка Хиджа, которая работала в церкви волонтером вместе с матерью Ынхе. Когда полицейский попытался поднять ее, она зарыдала еще громче.

– Ох, как же быть?! Бедняжки! Наша Стефани! Наш Йохан!

Ноги Ынхе подкосились. Сухо быстро подставил плечо девушке, которая была готова вот-вот упасть.

– Что с тобой?

– Это католические имена мамы и Ынчхона. Стефани и Йохан.

Ынхе уже была не в себе. Сухо едва успел поймать ее, когда та попыталась сбежать вниз по лестнице босиком.

– Успокойся. Вряд ли он бы убил маму и Ынчхона так легко. Он ведь знает, что, если с ними что-то случится, альбом окажется в руках полиции.

Ынхе растерянно уставилась на Сухо.

– Сухо, кажется, он нашел альбом.

– ?..

– Я спрятала его дома.

Когда Ынхе спрятала альбом, она ничего не сказала Сухо. Дело было не в том, что она не хотела делиться секретом, и не в том, что она не доверяла Сухо. Просто она решила, что так будет для него безопаснее.

– Я думала, что он больше не станет искать, раз уже перевернул весь дом вверх дном. Это слишком очевидное место, поэтому я думала, что смогу сбить его с толку… – в голосе Ынхе звучали слезы.

Ее трясло. Она просто дрожала, не зная, что теперь делать. Сухо спокойно сказал:

– Если бы он убил твоих маму и брата, он не оставил бы их дома. А избавился от тел, как сделал это с Ян Джонхо… Я схожу проверить. Подожди здесь.

Сухо усадил Ынхе на крыше, накинул ей на плечи одеяло и спустился вниз.

* * *

– П-пельмени. Нет… Мой сын пошел в армию… Ох, Стефани, что же буде-е-ет?