Маленькая невинная ложь - Дженнифер Линн Барнс Страница 34

В машину скользнула Кэмпбелл. Ее лицо было бледным, и она невидящим взглядом смотрела перед собой.

– Как много злодейств успела совершить? – спросила я.

Это вырвало Кэмпбелл из тревожной задумчивости. Она подобрала с пола лимузина свою футболку и уже через секунду снова была в ней.

Как будто все это время была с нами.

Как будто этих пяти часов и не бывало.

– Я так понимаю, мы сегодня повеселились? – прощебетала Кэмпбелл.

Лили на секунду поймала мой взгляд.

– Можно и так сказать. – Она помолчала. – Кажется. Тебе особенно понравилось, что мы решили делать что хотим: резвились на заброшенном участке в захолустье, исполняли танец живота на полуразрушенной сельской заправке.

Кэмпбелл повернула голову и, словно змея, замерла, готовясь к нападению.

– Мне понравилось?

Я пожала плечами.

– Возможно, мы немного отклонились от сценария.

Ее зеленые глаза вспыхнули.

– Мы так не договаривались.

– Если тебе не нужно видео, которое подтверждает, что ты почти целый вечер провела в городке в сорока пяти минутах езды отсюда…

– Нет. – Кэмпбелл выдавила улыбку. – Уверена, у вас все здорово получилось.

Лили, помедлив пару секунд, вложила камеру в руку Кэмпбелл. Облегчение, мелькнувшее на лице дочери сенатора, встревожило меня больше, чем любая угроза, прозвучавшая из ее уст за последние шесть недель.

– Что ты собираешься с этим делать? – спросила я. С этой бесценной записью, которая служит алиби на случай непонятно чего.

– То, что предписано инструкцией. – Кэмпбелл переползла на место напротив и опустила перегородку. – Прошу прощения, сэр, – медовым голосом произнесла она. – Но, по-моему, мы должны оставить это вам.

Перегородка поднялась, и наблюдать за этим было все равно что наблюдать, как опускается занавес – или меч.

– Он передаст ее, – сказала Кэмпбелл. – Комитет просмотрит видео, и на мероприятии в следующем месяце будут объявлены победители квеста.

– Ты ничего не забыла? – требовательно спросила я. Планшет Лили. Записи с камер.

– После следующего мероприятия, – пообещала Кэмпбелл. – Когда объявят победителей, я отдам вам все, что у меня есть. А пока вы не услышите от меня ни слова о «Секретах» или о чем-то еще.

Мы об этом не договаривались.

Кэмпбелл пристально посмотрела на меня:

– Я серьезно, Сойер. Я не буду доставать вас – всех вас, – и на маскараде в следующем месяце все, что у меня есть, станет вашим. Даю слово.

– Меня, например, это очень успокоило, – тихо и с сарказмом пробормотала Лили.

Сэди-Грэйс отозвалась не так изящно:

– Э-э-э… ребят?

Я продолжала мрачно смотреть на Кэмпбелл, когда Сэди-Грэйс повторила:

– Ребят! – Ее голос стал выше на октаву. – Смотрите!

Я перевела взгляд за окно. Лимузин только что свернул на Камелия-Корт. Дом Сэди-Грэйс находился по одну сторону тупика, дом бабушки – по другую, а в самом конце, на самом большом участке, стоял единственный дом в квартале, отгороженный от улицы коваными железными воротами.

Сегодня вечером эти ворота были открыты. На подъездной дорожке стояли полицейские машины – три штуки. Мигание синих и красных огней отдавалось в мозгу ударами ножа для колки льда – снова, и снова, и снова.

Лили резко повернулась к Кэмпбелл:

– Это дом твоего дедушки.

Я всматривалась в лицо Кэмпбелл, ища хоть какой-нибудь намек на слабость, на то беспокойство, с которым она залезала в машину.

Но увидела лишь стальную решимость.

– О господи! – воскликнула Кэмпбелл, изобразив тревогу. – Дедушкин дом. Что же могло случиться?

Глава 31

Всю ночь я пролежала в постели, гадая, участницами чего, черт возьми, мы стали. Три полицейские машины не приезжают из-за мелочей. В каком именно преступлении – или преступлениях – мы помогали Кэмпбелл?

Утром, услышав наконец возню Лилиан на первом этаже, я решила, что пора прекращать бессмысленные попытки вздремнуть. Если бабушка уже была в курсе того, что же произошло у Эймсов, я тоже хотела это знать.

Я присоединилась к ней на террасе перед домом, чтобы выпить кофе. Из всей семьи только мы предпочитали черный.

– Вчера вечером что-то случилось. – Я сделала большой глоток из кружки. – Когда мы вернулись домой после квеста, у особняка Эймсов стояли полицейские машины.

Лилиан Тафт сохраняла полнейшую невозмутимость.

– Полагаю, скорой не было.

У меня екнуло сердце. Мне и в голову не приходило – до этого самого момента, – что Кэмпбелл могла физически навредить кому-нибудь.

Не может быть. Она не смогла бы. Или смогла?

– Не было, – отозвалась я.

– А жаль, – заявила бабушка. – Сердечный приступ, а то и два, возможно, слегка бы приструнили Дэвиса.

Я подавилась кофе.

– Лилиан!

– Пф, Сойер, не смотри на меня так. Пока я не выпила утренний кофе, мне разрешается шутить о сердечных приступах и Дэвисе Эймсе, тем более что поблизости нет поборников этикета, чтобы отчитать меня.

Видимо, меня за таковую не считали. Я восприняла это как комплимент.

– Как ты думаешь, что случилось? – не унималась я. – Три полицейские машины. Это много, как по мне.

Я повидала достаточно серьезных драк в баре, но даже тогда приезжала только одна машина.

– Здесь почти не случается преступлений. – Лилиан подняла кружку к лицу и вдохнула аромат кофе. – Дэвис всегда ждет немедленной и убедительной реакции. Старый маразматик, наверное, потерял ключи от машины и сообщил о краже.

Ее объяснение произошедшему должно было успокоить меня, но я была обескуражена: впервые за шесть недель я разговаривала с Настоящей Лилиан Тафт, живым человеком, а не главой семьи – или матерью моей матери.

– Мама вчера звонила. – Вообще-то я не собиралась об этом говорить. – Она хотела знать, где я. – Я помолчала. – Я ездила повидаться с ней.

– Вряд ли она обрадовалась тому, что ты здесь. – Лилиан опустила кружку с кофе. – Уверена, что, по ее словам, я самая настоящая злодейка, которая ни разу не пыталась связаться с ней и ни разу не просила о встрече.

«Ты этого и не делала», – подумала я.

– Откровенно говоря, – продолжила Лилиан, и ее вполне устраивало, как и всегда, что говорит только она, – я шокирована тем, что моей дочери потребовалось так много времени, чтобы справиться о твоем местонахождении и благополучии.

– Ну еще бы. – Я вернулась сюда, но это еще не значит, что я приняла сторону бабушки и ополчилась на маму.

Лилиан посмотрела на меня:

– Я чем-то расстроила тебя, Сойер? Кроме того, что дала тебе еду, кров и возможности, за которые большинство девушек готовы отдать свою жизнь?

Я бы никогда, даже за тысячу лет, не научилась говорить таким тоном: с чуточкой любопытства и осторожной самоиронии, без намека на