Исправительный дом - Никки Френч Страница 32

что тот был сыном Стюарта, хотя к тому времени, когда он поступил в среднюю школу, Стюарт уже вовсе перестал обращать на Табиту внимание. Она помнила, каким он был тогда – тощим и чрезмерно эмоциональным. Как-то раз Табита увидела, как Люк плакал у школьных ворот, прижав кулаки к глазам, стараясь не зареветь в голос. Быть пацаном и при этом реветь значило быть сопляком и бабой; а являться сыном школьного учителя значило постоянно оказываться мишенью для выходок школьных задирал и хулиганов.

Теперь Люк выглядел высоким и стройным. Бледная кожа, собранные в пучок волосы – в каком-то смысле он был привлекателен. Он надел фиолетовую толстовку, из-под которой виднелся кумачовый краешек футболки. Табита пыталась разгадать выражение его лица: что он думает? Презирает ее, удивляется, скорбит или просто выглядит отстраненным?

– Не ожидала, что ты придешь, – наконец, выговорила она. – Я и в самом деле удивлена, я ведь не писала тебе. Думала, ты не захочешь видеть меня.

– С чего бы? Из-за того, что ты трахалась с моим отцом? Или из-за того, что грохнула его?

Говоря, Люк ухмылялся и кивал головой, словно был чем-то взволнован и пытался держать себя под контролем. Обе руки он держал на столе. Красивые у него были руки, с бледными и гладкими пальцами, вот только ногти были обгрызены почти полностью.

– И ты прибыл сюда, чтобы сказать мне это?

– Да я сам не знаю, зачем пришел. Может, захотел хорошенько рассмотреть тебя. И послушать, что ты скажешь о себе.

– Не думаю, что мне есть что сказать. Я понимаю, все это должно быть тяжело для тебя.

– Не надо меня жалеть! – произнес Люк так громко, что Табита невольно оглянулась.

– Хочешь закатить здесь сцену?

– А что они мне сделают? Посадят, что ли?

Люк Риз был примерно на пять лет моложе Табиты, но она все равно видела в нем угрюмого ироничного подростка, который будет дуться до последнего, просто для того чтобы настоять на своей точке зрения. Но вот какая у него точка зрения?

– Мы с тобой не очень-то и общались, – сказала Табита. – Я имею в виду, после школы. Да и в школе тоже.

– Я ни о чем не знал.

Табите понравилась его прямота.

– Я ничего не знал о вас с отцом. Все время. И только несколько дней назад мне рассказала мама.

– Она наверняка была очень зла на меня…

– Я этого не заметил. Мне кажется, она просто смирялась с некоторыми вещами. Это, наверное, и есть брак – жить вместе и мириться с тем, что есть.

– Не знаю, – вздохнула Табита. – Я никогда не жила в браке.

– Да, ты не из той породы.

Табита никак не могла понять, как ей правильно повернуть разговор. Она постаралась сосредоточиться. Зачем бы ни пришел к ней Люк, ей нужно было выжать из их разговора максимум пользы для себя, всю возможную информацию.

– И что ты подумал, когда мать тебе обо всем этом рассказала?

Люк закинул руки за голову. Несмотря на свою видимую непринужденность, он был похож на сжатую до предела пружину.

– Что подумал? Подумал: «Бедная старенькая мама. И она тоже прошла через это!»

– Но ты не удивился?

– Она мне сказала, что такое происходит со всеми мужчинами, как только они достигают определенного возраста, – ответил Люк с резким смешком. – Удивился я тому, что его потянуло на тебя.

– Почему ты так говоришь?

– Да я тебя прекрасно помню. Ты явно не была первой красавицей в классе.

– Точно. Это точно.

– Мне просто стало жаль мать.

– А полиция тебя допрашивала?

– Тебе-то какое дело?

– Дело в том, что мне нужно знать, кто находился в тот день в деревне. Ты там был?

– Ну да.

– И видел Стюарта… то есть отца?

– Нет, чего не было, того не было.

– Почему?

– В тот день я ехал к родителям. Добрался на поезде до Дормута, а до Окхэма автобус не ходил. Пришлось переть пешком.

– Что, в такую погоду?

– Мне так даже нравится, голову прочищает неплохо. Никого вокруг. Я увидел упавшее дерево, что перегородило дорогу. Там работали спасатели.

– Я думала, что в деревню вообще никто не мог тогда попасть.

– Да так и было. Но я попросил мне помочь и перелез через ствол. Пришел домой, а там никого, и стоянка перед домом пустая.

– Наверно, в это время автомобиль уже стоял за моим домом. А во сколько ты пришел?

– В смысле?

– Ну, утром или днем?

– Да точно не помню. Около двух или трех. Мать вернулась несколько позже. Я точно не помню.

– И что ты делал?

– Ничего. Намотался тогда, устал.

– Я пытаюсь выяснить, кто был тогда в деревне, кто с кем разговаривал и что видел.

– Зачем это тебе?

– Я буду защищать себя в суде без адвоката.

– Да, слышал. Об этом только и болтают. Вообще, странно все это.

– Вот именно поэтому я и опрашиваю всех до одного.

– Ты хочешь убедить всех, что невиновна в убийстве?

– Именно.

Люк посмотрел на Табиту с нескрываемым интересом.

– Когда я пришел к предкам, то дома никого не оказалось. Я поошивался вокруг, а потом, ближе к вечеру, пришла мать. Мы с ней ни с кем даже не виделись, пока не появилась полиция. Это поможет тебе в суде?

Табите показалось, что последнюю фразу Люк произнес с вызовом. Наступила тишина, нарушаемая лишь стуком пальцев Люка по столу.

– Должно быть, трудно быть сыном школьного учителя? – спросила Табита.

– Да, не фонтан.

– Если я точно помню, ты бросил школу в шестнадцать?

– Да, в шестнадцать.

– А мне казалось, что ты поступишь в университет.

– Меня другое привлекало.

– А твои родители что говорили об этом?

– Да тебе-то какое дело?

– Дело в том, что твой отец был учителем. Наверняка он считал, что самое важное сдать экзамены, получить хорошие оценки, ну и все такое. Мне кажется, что твой отец был недоволен, когда ты бросил школу?

– Мало ли чем он был недоволен.

– Чем же еще?

– Я сейчас говорю с тобой о моем отце, которого убили. А ты говоришь о своем любовнике.

– Не был он мне никаким любовником!

– А-а, я думал, это когда люди спят вместе! Ну ладно, ты сама как назовешь то, что было?

– Он был моим учителем математики. Втрое старше меня. Мне тогда было всего пятнадцать лет.

Табите показалось, что при этих словах Люк невольно вздрогнул. Неужели Лора не рассказала ему об этом?

– Ну и как ты бы назвал такое?

– Да не знаю…

Впервые его голос зазвучал искренне.

– В пятнадцать лет я была