Красная жатва и другие истории - Дэшил Хэммет Страница 30

Я отсчитал ей десять двадцатидолларовых банкнот и монету в десять центов. Она соскочила с подоконника и взяла деньги.

– Это за то, что я удержала Дэна и ты смог арестовать Макса, – сказала она, упрятав деньги в сумочку. – А что мне полагается за историю об убийстве Тима Нунена?

– Придется подождать до суда. Откуда же я знаю, сколько стоит такая информация?

– А что ты сделаешь с деньгами, которые не потратишь? – спросила она, нахмурившись. – Знаешь, где сейчас Макс? – Она опять оживилась.

– Нет.

– А сколько дашь, если скажу?

– Нисколько.

– Это обойдется тебе всего в сотню.

– Не хочу тобой рисковать.

– Пятьдесят.

Я покачал головой.

– Двадцать пять.

– Мне он не нужен, – сказал я. – Какая мне разница, где он. Что ж ты не продашь эту информацию Нунену?

– А ты сам подумай. Слушай, ты теперь только умываешься виски или внутрь тоже употребляешь?

– Одну бутылку виски, «Дьюэр», я подобрал сегодня в «Сидер-Хилле». А еще у меня в чемодане припасена бутылочка «Короля Георга». Что выбираешь?

Она выбрала «Короля Георга». Мы, не разбавляя, выпили по одной, и я сказал:

– Пообщайся с «Королем Георгом», а я пойду переоденусь.

Когда через двадцать минут я вышел из ванной, она сидела за письменным столом и изучала мою записную книжку, которую вытащила из бокового отделения саквояжа.

– Все ясно, сюда ты записываешь расходы, – сказала она, даже не подняв головы. – Никак не могу понять, черт возьми, почему же тогда на мне экономишь? Вот, смотри: шестьсот долларов с пометкой «Инф.». Значит, у кого-то ты приобрел информацию за шестьсот долларов, правильно? А ниже сто пятьдесят долларов с пометкой «Важно» – почему, непонятно. И за этот день ты потратил почти тысячу.

– Это, должно быть, телефонные номера, – сказал я, отбирая у нее записную книжку. – Не стыдно рыться в чужих вещах? Где тебя только воспитывали?

– В монастыре, – ответила она. – Каждый год мне доставался приз за лучшее поведение. Я считала, что девочки, которые кладут слишком много сахара в какао, попадут в ад за обжорство. Пока мне не исполнилось восемнадцать лет, я не знала ни одного грубого слова. Когда я впервые услышала нецензурную брань, то, мать твою… чуть в обморок не упала. – Она сплюнула на ковер, откинулась на стул, положила ноги на кровать и поинтересовалась: – Ну, что скажешь?

Я скинул с кровати ее ноги и сказал:

– А я воспитывался в портовом кабаке, и если ты сейчас же не сотрешь плевок с ковра, то вылетишь отсюда к чертовой матери.

– Сначала давай выпьем еще по одной. Послушай, сколько ты мне дашь за историю о том, как наши мальчики не потеряли ни цента на строительстве муниципалитета – помнишь бумаги, которые я продала Дональду Уилсону?

– Этим меня не соблазнишь. Что у тебя еще есть?

– Могу рассказать, почему первую жену Лу Ярда отправили в сумасшедший дом.

– Не надо.

– Хочешь знать, как получилось, что Кинг, наш шериф, еще четыре года назад был должен восемь тысяч, а теперь стал крупным бизнесменом? Подробности мне неизвестны, но свести тебя с нужными людьми могу.

– Обойдусь. Давай дальше, – подбодрил я ее.

– Хватит. Все равно ты ничего у меня не купишь. Надеешься бесплатно разнюхать. Неплохое виски. Где взял?

– Из Сан-Франциско привез.

– Почему отказываешься от сведений, которые я тебе предлагаю? Думаешь по дешевке приобрести?

– Видишь ли, теперь мне все это не нужно. Я должен действовать быстро. Мне необходим динамит – чтобы их разнесло в разные стороны.

Она вдруг засмеялась и подскочила на стуле. Глаза ее вспыхнули.

– Слушай, у меня есть визитная карточка Лу Ярда. Давай пошлем ее Питу вместе с бутылкой виски, которую ты подобрал в «Сидер-Хилле». Пусть подумает, что ему объявили войну. Раз в «Сидер-Хилле» хранилась выпивка, значит склад принадлежит Питу. А вдруг, получив бутылку и визитную карточку, он решит, что Нунен совершил налет на склад по приказу Лу Ярда?

– Грубая работа, – возразил я, обдумав ее предложение. – Этим его не проведешь. Кроме того, на этом этапе я бы предпочел, чтобы Пит и Лу объединились против Нунена.

– Тебе не угодишь, – проворчала она. – Слушай, давай сходим куда-нибудь вечерком. У меня новое платье – закачаешься!

– Можно.

– Заезжай за мной часов в восемь.

Теплой рукой она похлопала меня по щеке, сказала «пока» и под аккомпанемент телефонного звонка вышла из комнаты.

– Наши с Диком подопечные находятся в данный момент у твоего клиента, – сообщил мне по телефону Микки Линехан. – Мой что-то вдруг засуетился, хотя в чем дело, пока не знаю. А что слышно у тебя?

Я ответил, что ничего не слышно, после чего, забравшись под одеяло, провел с самим собой совещание, на повестке дня которого стоял вопрос о возможных последствиях нападения Нунена на «Сидер-Хилл» и Сиплого – на Первый национальный банк. Я бы многое дал, чтобы иметь возможность услышать, о чем сейчас говорят папаша Элихью, Пит Финик и Лу Ярд. Но такой возможности у меня не было, а особой сообразительностью я никогда не отличался. Поэтому, полчаса поломав голову, я объявил совещание закрытым и задремал.

Когда я проснулся, было уже почти семь часов. Я умылся, оделся, в один карман сунул пистолет, в другой – фляжку шотландского виски и поехал к Дине.

17

Рено

Мы вошли в гостиную, и Дина, отступив назад и повертевшись, продемонстрировала мне свое новое платье. Я его похвалил, а она, разъяснив мне, какой у платья цвет и как называются штучки на рукаве, закончила лекцию вопросом:

– Значит, по-твоему, оно мне идет?

– Тебе все идет, – успокоил ее я. – Сегодня днем в гости к папаше Элихью заявились Лу Ярд и Пит Финик.

Она скорчила недовольную гримасу и сказала:

– Мое платье тебя абсолютно не волнует. И что же они там делали?

– Совещались, надо полагать.

– Тебе правда неизвестно, где Макс? – спросила она, посмотрев на меня сквозь ресницы.

Тут я начал догадываться, и скрывать это не имело никакого смысла.

– Возможно, он тоже у Уилсона, но точно не знаю – не интересовался. Какая мне разница?

– Очень большая. У Сиплого есть все основания нас с тобой не любить. Послушайся моего совета, детка: сцапай его поскорей, если тебе дорога жизнь – твоя и моя.

– Ты еще не знаешь самого главного, – рассмеявшись, сказал я. – Макс не убивал