Сам себе приговор - Николай Иванович Леонов Страница 30

– Не знаю, Гуров. Смотря какие между ними отношения. Но я бы, наверное, решила, что между ними что-то есть. Ну или было. В любом случае он к ней неровно дышит и хочет, чтобы его визави выглядела стильно, привлекала внимание. Таким образом он, вероятно, подспудно хотел хвастаться ею перед другими. Но я не уверена. Дама-то хоть красивая?

– Очень, – честно признался Гуров.

– Эй! А ну-ка, в глаза смотри! – рассмеялась Маша.

– И красивая, и умная, – подтвердил Гуров. – Но есть проблема – я уже женат.

– И не излупил меня оглоблей за то, что я купила готовый ужин, а не приготовила его дома, – согласилась Маша. – И коров не доила, и сено не косила.

– И в поле не рожала, и в горящую избу не зашла. Пусть это все будет на мне.

– Особенно про роды в поле. Вот тут ты прав.

– Тьфу ты, – отвернулся Гуров. – Заговорился.

– А еще мундштук дарят сильным и смелым женщинам, плюющим на чужое мнение, – вспомнила Маша. – Я где-то читала об этом. Многие эпатажные аристократки им пользовались. Марлен Дитрих, например. Никого не боялась, делала все, что ей хочется.

«Елене точно плевать на других, – подтвердил Гуров, вспомнив ее китайское платье. – И она абсолютно точно ничего не боится».

* * *

Голова у Стаса раскалывалась с семи утра. Он принял аспирин и лежал в ожидании сигнала будильника, сверля взглядом потолок. Предстоящий день он должен был провести в разъездах. Адреса, которые нужно было посетить, рассыпались по всей Москве, и на Петровку Стас уже никак сегодня не успевал.

Наталья проснулась позже, взглянула на бледного мужа и потрогала его лоб.

– Да нет у меня ничего, – запротестовал Стас.

– Тогда давление, наверное.

За следующие полчаса жена предположила, что у Стаса грипп, противная осенняя простуда, очень высокое давление, слишком низкое давление, возрастные изменения здоровья, лишний вес, сотня вредных привычек, никакого режима сна, нервная работа и повышенная тревожность. Стас вскочил, не дождавшись окончательного вердикта, и ушел чистить зубы, но жена добралась и до ванной.

– Я знала, что ты в порядке, – заявила она. – Но напугать тебя стоило. Этой ночью снова лег в три часа?

– В два, – поправил ее Крячко. – Господи, можно подумать, в первый или последний раз.

– Ты бы хоть бумаги свои убрал с пола.

– Соберу сейчас. Какая разница? Они же ночью тебе не мешают.

– Я испытываю дискомфорт.

Они позавтракали на небольшой кухне. Мужу Наталья приготовила сырники, а себе взяла яйцо и овсяную кашу. Сколько Стас себя помнил, она постоянно начинала день с полезной еды, но к вечеру ей сносило крышу, и на ужин Наташа могла приготовить котлеты с пюрешкой или заказать пиццу, сводя все усилия по оздоровлению организма на нет. Вес ее уже долгие годы стоял на месте, лишнего практически не было, если только чуть-чуть, что абсолютно не мешало Стасу любить жену всем сердцем. Но каждое утро Наталья устраивала показательное выступление, демонстрируя неизвестно кому все эти правильно запаренные крупы, красиво нарезанные авокадо или отборные ягоды по цене недельного отдыха в пятизвездочном отеле в Лондоне. Спасибо, хоть к Стасу она с этим не приставала. Иногда могла, конечно, прочитать лекцию о здоровом образе жизни, но длилось занятие обычно недолго, минут десять.

Вот и сейчас, наблюдая за тем, как жена аккуратно подъедает из мисочки гречневую кашку, он в который раз не выдержал.

– Скоро тебя ветром носить будет, – радостно заявил он, доедая четвертый по счету сырник, щедро политый сгущенкой. – В нашем доме нужно держать открытым что-то одно: либо окно, либо дверь.

– Зачем?

– Чтобы ты зашла в квартиру, а тебя через все комнаты сквозняком протащило – и на улицу.

Наталья к шуткам мужа не то чтобы привыкла, но в голос над ними уже давно не смеялась.

– Повторяешься, – ответила она.

– Разве? – удивился Стас.

– Я весь твой юмор наизусть выучила. Между прочим, мог бы и поддержать.

– Сесть с тобой на диету? Я что – дурак?

– И я не дура, Стас, – ответила жена. – Но пожить еще хочется. И спать ложусь не за полночь, как ты, а гораздо раньше. Все понимаю, правда. Работа, допросы, разъезды. Но все это должно укладываться во временные рамки. Ты сегодня проснулся с больной головой, да? А все потому, что не бережешь себя.

– Мне сегодня всю Москву прочесать нужно, – сказал Стас и потянулся за пятым сырником. – Поговорить с несколькими людьми в разных точках. Я должен был подготовиться.

Ночью Стас еще раз пролистал все ежедневники Константина Мальцева. Несколько, казалось бы, ничем не примечательных записей оказались связаны между собой – незадолго перед смертью Константин Мальцев несколько раз встречался с нотариусом Юлием Георгиевичем Новинским. Зачем, спрашивается?

Пришлось искать информацию об этом Новинском. Нотариус, каких сотни. Офис вроде бы и в центре Москвы, но в каком-то жутковатом месте, чуть ли не в гараже сидит. Красивый сайт, фон с зеленой лампой и черной стеной. На фотографии сытая лысеющая рожа лет сорока пяти. В прошлом был хорош, но с годами оплыл, а на паре фотографий, найденных в Сети, лоснился от собственной важности. На лице так и написано, что о себе высокого мнения. Громких дел нет. В интернете о нем мало информации. Цены за услуги выше крыши, в списке клиентов сплошь высокие чины, но ни о ком из них раньше Крячко не слышал. Тут тебе и директор фабрики, и главный врач, и художник, и председатель чего-то там, и чей-то заместитель, и помощник президента какого-то фонда, оперный певец и так далее. Фамилии ни о чем не говорят, зато отзывы сплошь положительные. Специализировался Новинский исключительно на оформлениях завещаний и разделе наследственного имущества, чем и зацепил внимание Стаса. Если в последние месяцы своей жизни Константин Мальцев частенько встречался со специалистом по завещаниям, то это могло бы стать интересной находкой для следствия. Он что, предчувствовал свою кончину? Хотел урегулировать все вопросы, пока не умер? Почему вдруг такая срочность? Почему же раньше этого не сделал – в прошлом, к примеру, году? Ведь ему и тогда лет уже было немало.

Наталья соскребла остатки каши ложкой и с тоской вложила ее в рот. В этот момент Стасу стало так жалко жену, что он в один момент сгреб со стола остатки ее диетического питания, поставил перед ней тарелку с сырниками и попросил больше себя не мучить.

– Ну или хотя бы поменяй местами: утром пиццу, а на ночь кашу, – разрешил он. – А то смотреть уже тошно.

– Стас,