Пойдем со мной - Рональд Малфи Страница 29

тот, кто убил Холли Ренфроу, убил и остальных. Но это не так. Тот парень сидел в тюрьме больше десяти лет, поэтому не мог убить никого из остальных девушек. Потом я решил, что, может, Эллисон хотела того же самого, что и вы, занимаясь делом Габби, – чтобы этих девушек помнили. Или наделить их голосом и рассказать их историю. Но вряд ли.

– Почему?

– Она годами прятала эти материалы. Разве она рассказала историю Марго Идельсон, убитой в 2006 году? Или Шелби Дэвенпорт, погибшей в 2008-м? Эти убийства произошли больше десяти лет назад. Если бы она хотела, чтобы об этих девушках не забыли, она бы не прятала их истории в сундуке в нашей гардеробной.

– И вы приехали сюда, потому что думаете, что у меня есть ответ на вопрос, почему ваша жена расследовала все эти убийства?

– Я приехал сюда, потому что не знаю, что все это значит. Но это расследование было действительно важно для моей жены, поэтому я хочу убедиться, что то, что она делала, не пропадет зря.

Бобби медленно подняла и опустила голову. Ее пристальный взгляд, прикованный ко мне, был напряженным.

Я извлек лист писчей бумаги, спрятанный меж-ду двух файлов, и показал на шесть прямоугольных полосок, нарисованных тобой на странице, и на фразу о Газ-голове.

– Эти слова вам знакомы? Газ-голова – смерть твоя?

– Никогда раньше их не слышала.

– А что насчет этой странной гистограммы? Этих шести прямоугольников?

Бобби покачала головой. Я открыл файл Колсон-Хоу, долистал до распечатки газетной статьи, где тот же рисунок был рядом с подписью Бобби.

– Видите? Здесь тоже, рядом с вашим именем.

– Вижу, но тоже не понимаю, что это значит, – ответила она, но запнулась. – Только если…

– Что?

– Шесть прямоугольников, – сказала она. – Шесть убийств? Может, связь в этом.

– Какая связь?

– Не знаю, Аарон. Это просто предположение.

– Не могли бы вы изучить эти материалы? Может, вы увидите в них что-то, что я не вижу. Может, найдете то, что я упустил.

Она взяла в руку файл Колсон-Хоу и просмотрела несколько страниц.

– Не представляю, что я могу извлечь из этих материалов.

– Прошу вас, – сказал я. – Я не знаю, что мне делать. Я переводчик, а не репортер. Моя жена была репортером. Как и вы.

Она встретилась со мной глазами. После твоей смерти, Эллисон, я стал ненавидеть выражение жалости на лицах людей, когда они узнаю`т, что случилось с тобой и, как следствие, со мной. Взгляд, которым Бобби Негри одарила меня в тот момент, ничем не отличался, но на этот раз я не уклонился от него, не смутился, не разозлился и не был им уничтожен. На этот раз – клянусь, Эллисон, – я заставил себя выглядеть как можно более жалким.

Бобби положила вилку на стол и посмотрела на наручные часы.

– Я живу менее чем в миле отсюда, сказала она, собрав фото с места преступления и засунув их в рюкзак. – Оплатите счет. Встретимся на парковке. Поедем ко мне.

– Спасибо, – сказал я.

Она собрала свой рюкзак, отправила в рот последний кусочек крабового пирога и выскользнула из ресторана. Мгновение спустя, когда я укладывал твои материалы обратно в папку-гармошку, подошел официант. Он положил счет на стол, и я почувствовал на себе его пристальный взгляд, пронзительный, как луч лазера.

– Простите за эти фотографии, – сказал я, доставая бумажник.

– В следующий раз проявите хоть каплю уважения, – ответил он. – Я знал эту девочку.

– Простите, – повторил я и оставил ему щедрые чаевые.

4

Бобби Негри жила в каменном бунгало, затерявшемся среди зарослей косматого кустарника. Из дома не было видно реки, но ее соленый аромат висел в воздухе, словно гирлянда. На лужайке перед домом красовалась коллекция деревянных скворечников, а на вымощенной плитами дорожке, ведущей к увитой плющом входной двери, виднелись следы птичьего помета, напоминающие полотно работы Джексона Поллока.

Внутри дома было темно, от стен пахло едой. Хотя кошек я не заметил, во всех четырех углах тесной прихожей были расставлены кошачьи лотки, их расположение было стратегически обусловлено, словно это были дорожные мины.

В противоположном конце коридора появилась неопрятная женщина средних лет. Под мышкой у нее была зажата увесистая книга в твердом переплете.

– Бобби, ты сегодня рано.

– Такова непредсказуемая жизнь репортера в маленьком городке, – Бобби сняла рюкзак и повесила ветровку на ручку зонта, торчащего из керамической подставки. – Как она сегодня?

– То так, то сяк. Она опять отказывается включать свет.

Бобби вздохнула.

– Спасибо, Дори. Можешь идти домой.

Женщина переложила увесистый том под другую руку, взяла сумочку, которая выглядела не менее тяжелой, и застегнула молнию на своем флисовом пуловере. Проходя мимо меня в холл, она посмотрела на меня с некоторым подозрением.

– До завтра, Бобби, – сказала она, протиснулась через входную дверь и затопала вниз по лестнице.

– Дори – сиделка моей мамы, – сказала Бобби, когда я шел за ней по коридору.

– Ваша мать болеет?

– У нее болезнь Альцгеймера. То хуже, то лучше.

– Жаль. Сочувствую.

– Приближается тот момент, когда я буду вынуждена отправить ее в дом престарелых.

Кухня находилась в задней части дома, старомодный альков с набором кастрюль и сковородок на потолочной вешалке. На кухонном столе, заваленном ворохом бумаги, стояла старая пишущая машинка. Из керамической вазы свисали увядшие маргаритки. Позади стола стояли ряды алюминиевых картотечных шкафчиков, а к стенам были прикреплены вырезки из газет, некоторые в потертых рамках.

– Старая добрая печатная машинка, – сказал я, пробежав подушечками пальцев по клавишам. В машинку был вставлен чистый лист бумаги. – Вы на ней работаете?

Бобби поставила рюкзак на стул.

– Она для мамы. Я заставляю ее печатать под мою диктовку. Это помогает тренировать мозг и внимание. Вдобавок, машинка – хороший тренажер для рук и средство против артрита.

– Умно, – сказал я.

– Ну, это постепенно теряет смысл, но мы не сдаемся, ведь так? – Бобби устало улыбнулась.

– Да, не сдаемся.

Я помог ей переложить кипу бумаг на кухонную стойку. Печатная машинка и ваза остались стоять на столе. Бобби достала из рюкзака ноутбук и расположила его рядом. Стопка фотографий с места преступления снова материализовалась, на этот раз между печатной машинкой и ноутбуком.

– Я кое-что принесу из кабинета, – сказала Бобби, выходя в темный коридор. – Сделайте одолжение, приготовьте кофе.

Кофеварка стояла на столешнице, но мне пришлось поискать кофе. В конце концов я обнаружил его во вращающемся шкафу, расположенном между посудомоечной машиной и холодильником. Фильтр от предыдущей порции все еще был в кофеварке. Я выбросил его в мусорное ведро, вымыл ситечко и кофейник, а затем