Уравнение с тремя неизвестными - Людмила Мартова Страница 28

– Очередной тупик, – задумчиво сказала Лена. В ту ночь, когда погиб Эдик, в доме ночевали еще пять человек, плюс в саду бродили как минимум четверо, и никто не видел и не слышал ничего, что могло бы пролить хоть малейший свет на случившееся.

– Так бывает. – Дорошин привлек ее к себе, обнял и нежно поцеловал в висок. – Люди просто живут свою жизнь, понятия не имея, что должны что-то заметить. Для начала, большинство банально нелюбопытно. Да и преступник, кем бы он ни был, явно старался не привлекать внимания.

– Меня удивляет, что он не побоялся пойти на преступление в присутствии большого числа народа, – продолжила Лена. – Вить, если бы это было давно задуманное и тщательно спланированное преступление, он бы ни за что так не рисковал. В любой момент каждый из нас мог проснуться, выйти в туалет, покурить, попить воды, подышать свежим воздухом. Эдик, в конце концов, мог закричать, и мы бы обязательно услышали, потому что галерея, конечно, отделена от дома зимним садом, но все же расположена не так далеко, чтобы вообще не слышать возможные крики. Или она отделана звукоизоляционными материалами?

– С галереей вообще что-то не то, – бросил в сердцах Дорошин и замолчал.

– Что значит «не то»? – не поняла Лена.

– То и значит. Я не могу тебе объяснить. Какое-то странное чувство, что что-то не так. А про замеченные тобой детали… Ты права, разумеется. Когда в доме куча народу, очень трудно рассчитывать, что никто ничего не заметит. А для того, чтобы не отказаться от своего плана, хотя по двору то и дело шныряют непрошеные визитеры, нужно иметь стальные нервы. Ты знаешь, наверное, ты права. Это убийство совершено спонтанно. На праздновании что-то произошло. То, что выбило нашего убийцу из колеи настолько, что он, особо не боясь последствий, вернулся в дом, чтобы ударить Эда по голове. Надо понять, что именно.

– Ты хочешь сказать, что за вечер он увидел или услышал что-то опасное?

– Да. То, что могло выдать его тайну.

– Но ничего вызывающего интерес в тот вечер не происходило! – воскликнула Лена. – Мы же с тобой были среди гостей. Шел такой общий треп обо всем и ни о чем, как всегда бывает на званых вечерах. Почти все приглашенные считали своим долгом осведомиться у Гриши и Павлы о детях. Все произносили здравицы в адрес юбиляра. Немного побеседовали об искусстве. Совсем не говорили о политике. Гелена выясняла отношения с Гореловым, а потом устроила безобразную сцену Петру. Я еще слышала обрывки разговоров про то, где отдыхать этим летом. Все.

– И все же что-то было, – задумчиво подытожил Дорошин, подходя к окну. – И если мы сможем узнать, что именно, то поймем, кто убийца.

В саду о чем-то ожесточенно спорили Нина и Горелов. Сквозь закрытые окна было не слышно, о чем именно они говорят, но, судя по жестам и артикуляции, эти двое ссорились. Это было довольно любопытно, поэтому Дорошин тихонько приоткрыл окно, впуская звуки с улицы.

– Это совершенно не ваше дело, – говорила в этот момент Горелову Нина. – Вадим, я очень вас прошу не выговаривать мне, как будто я неразумный ребенок.

– Но вы действительно ведете себя неразумно, Нина, – ответил бизнесмен. В его голосе звучало не раздражение, а какая-то бесконечная усталость. – И Виктор, и следователь уже неоднократно сообщили вам, что вы в качестве наследницы своего мужа и единственного представителя вашего несовершеннолетнего ребенка можете заинтересовать преступника. Вы должны быть аккуратнее, а вы направо и налево рассказываете чудесную историю приобретения вами портрета Петра Токменева, являющегося точной копией вашего сына. Зачем вы рассказали об этом Кисловским? С чего вы взяли, что им нужно это знать? Нина, это так глупо, что просто в голове не умещается.

– Значит, я глупая. – В голосе Невской слышался явный вызов. – Но вам-то что до этого? Какое это к вам имеет отношение?

– А вот какое.

На глазах у изумленного Дорошина Горелов сделал шаг к качелям, нагнулся и поцеловал Нину в губы. Она, видимо, изумилась не меньше, задергала ногами, пытаясь освободиться из его рук, вывернулась, вскочила с качелей и отбежала в сторону.

– Вы с ума сошли, что ли?

– Может, и сошел, – буркнул Горелов. – Нина, ну мы же с вами не дети. Может быть, пора перестать носить траур по умершему мужу? Почти четыре года прошло. Или я настолько вам противен?

– Дело не в этом! – воскликнула Невская. В голосе у нее звучали слезы. – Дело в том, что я не могу вам доверять. Вадим, вы обманули меня, нас с картиной. Вы соврали, что не разбираетесь в искусстве. Вы были здесь, когда Дорошины принесли в дом второй портрет кисти Никанорова. И после этого убили Эдика. Никто, кроме вас, не имеет отношения к этим двум портретам одновременно. И к Рыбинску тоже. Как я могу вас целовать? Что со мной потом будет, если выяснится, что вы имеете отношение к убийствам Эдика и моего мужа?

– Но я не имею к ним отношения!

– Вы так говорите. Но я не могу быть в этом уверена.

– Какие страсти, – фыркнула Елена. – Муж, а тебе не говорили, что подслушивать нехорошо?

– Нехорошо, – согласился Дорошин и закрыл окно, – но иногда полезно. А девочка-то права. Мы действительно слишком мало знаем об этом бизнесмене, да и то с его слов. К сожалению, выяснить его подноготную у Эдика уже не получится. Одно можно утверждать твердо. Горелова не было изначально в числе приглашенных. Он свалился Эдику на голову в день торжества по довольно надуманной причине, остался на вечер, а потом и на ночь. И про рыбинское прошлое Никанорова и его жены мы знаем только со слов Горелова, как и историю портрета Петра Токменева и его семьи. Другими словами, мы знаем то, что Вадим Горелов счел необходимым нам изложить.

– Будешь копать в этом направлении? – спросила Лена.

Своего мужа она знала очень хорошо.

– Покопаю, – кивнул Дорошин. – Лишним в любом случае не будет.

Он задернул тюль и отошел от окна.

– Попрошу у Татьяны разрешения поработать за компьютером Эда в его кабинете.

– А я предложу свою помощь в приготовлении обеда, – согласилась Лена.

Они спустились вниз. Дорошин, получив полный карт-бланш, скрылся в кабинете, Лена присоединилась к Татьяне, колдующей у