Гребень Матильды - Елена Дорош Страница 27

Он переместился так стремительно, что она не успела среагировать.

Зато смогла сопротивляться.

Целых полминуты.

Пока он нес ее в спальню.

– Мы не можем работать вместе, понимаешь? Ты – сотрудник уголовного розыска. Любое мое появление рядом с тобой вызовет подозрение.

– Собираешься действовать прежним методом: следить за мной, оставаясь в стороне?

– Я собираюсь следить за Артемьевым.

– В этом случае рискуешь случайно оказаться за решеткой вместе с ним.

– Это вряд ли.

– Надеешься на свою способность перемещаться в пространстве?

– До сих пор получалось.

– Но теперь я в курсе твоих методов.

– Отлично! Всегда сможешь меня прикрыть, – по-детски весело ответил он.

– Ты – наглый.

– А ты красивая. Очень.

Анна взглянула с раздражением. Снова зубы заговаривает, мерзавец.

Кама наклонился и поцеловал родинку над ее бровью. Она закрыла глаза.

– Когда я увидел тебя впервые…

– На Крюковом?

– Да. Не поверил, что ты из уголовки. Хрупкая, нежная девушка. Почти ребенок.

– Справки навел, конечно.

– Конечно.

Он коснулся губами мочки уха, прошептав:

– Таким послужным списком можно гордиться.

Анна открыла глаза. Взгляд вовсе не был затуманен страстью, как он рассчитывал. Она смотрела насмешливо и даже глумливо.

– Не пойму, к чему ты тут соловьем заливаешься. Говори прямо: чего хочешь?

– Ты невозможно бесчувственная.

– Не крути.

– Обнаружив пропажу любовницы, Артемьев занервничает. Поймет, что кто-то наступает ему на пятки, и будет вынужден действовать решительнее. Я собираюсь следить за ним, и нужно, чтобы мне никто не мешал. Пусть выведет меня на тайник.

– Почему ты так уверен, что он знает, где искать?

– Румянцев сделал часть работы. Теперь Артемьев будет действовать методом исключения. Он решил убрать Румянцева не только потому, что тот, по сути, сдал его тебе.

– Никита стал ему не нужен?

– Уверен. Биндюжник догадывается, где находится тайник.

– Или один из тайников.

– Поверь: любой из них настолько большой куш, что…

– На первый взгляд план неплох. Ты находишь клад, я арестовываю Биндюжника.

Кама покачал головой.

– Арест Артемьева ничего не даст. Он выйдет на волю через час, а тебя уволят.

Она повернула голову и взглянула пристально.

– Я правильно тебя поняла?

Кама ответил таким же прямым взглядом.

– Артемьев – мое дело.

Каким властным, оказывается, может быть его голос.

По спине пробежала холодная волна. Странно, она же в теплой постели лежит. Или это не от холода, а от предчувствия чего-то плохого? Так уже было однажды. Когда провожала на фронт Колю.

Боже! Между той девочкой и женщиной, которая сейчас в объятиях непонятного и опасного человека, – пропасть.

Анна почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы, и призвала себя к порядку. Не теперь. Плакать и каяться будет после.

Очень медленно и очень твердо она сказала:

– Я пойду своим путем.

И тут Кама испугался.

Каким таким своим? Он не собирался вообще допускать ее к этому делу! Убийца изобличен. Уже завтра она сможет доложить об этом начальству. Труп Румянцева обнаружат, начнут расследование, потом схватят какого-нибудь врага народа. Аминь.

Зачем ей лезть в кроличью нору? Ведь чем дальше, тем глубже она становится.

И, в конце концов, поиск тайников и кладов, спрятанных в них, – не дело уголовного розыска. Ему нравится ее настойчивость, но не в этот раз.

Кама взглянул на ее бледное в слабом свете наступающего осеннего утра лицо.

Оно ничего не выражало. Непроницаемое, вот какое это было лицо.

– Ну и что ты собираешься делать? План есть?

Не открывая глаз, она ответила:

– Не скажу.

План

Ушла она, не прощаясь. Специально дождалась, когда Кама отправился в ванную, быстро натянула свои грязные одежды и выскользнула из дома.

И так слишком много времени потеряно. Надо приниматься за дела.

План был простой и одновременно замысловатый. Анна вовсе не собиралась сообщать о гибели Румянцева. Расскажет другое: Румянцев ее похитил, в убийствах признался, а потом связал и ушел. Она смогла освободиться и убежать. На поиски преступника, уверена, кинутся все подчистую. Уж Кишкин постарается. А у нее появится время, чтобы обнаружить, где Румянцев хранил свои записи.

Да, трудная предстоит работенка!

Но ничто не может сравниться с тем, что ей предстоит сейчас.

Встретиться с Фефой. Она уже видела ее грозное лицо и кулаки, воткнутые в крутые бока.

Брррр! Жуть берет!

Дома она задержалась от силы минут десять, не больше. Успела надеть чистое, прорваться сквозь Фефу и рванула в отдел.

Честно говоря, Анна думала, что будет хуже. Надо было знать Фефу! Но то ли воительница слишком перенервничала, то ли убедилась, что с ребенком и в самом деле ничего не случилось, но справиться с ней удалось без серьезных потерь.

Поэтому летела она как на крыльях, на ходу повторяя версию, приготовленную для начальства. В коридор вбежала, готовая ко всему, и еле успела затормозить.

Встретил ее сам Кишкин, и это не сулило ничего хорошего, ибо стоял он, вперив в нее демонический глаз и уперев кулаки в бока.

«Дежавю», – подумала она.

– Чебнева, мать твою растак! А ну быстро ко мне в кабинет!

Раскаты грома гремели над ее головой так долго, что за дверью начальственного кабинета успели сгрудиться почти все сотрудники отдела.

Версий было две: убьет или наградит.

Большинство склонялись ко второй и уже начали спорить, какую награду та собирается затребовать. За что именно Чебневой полагалась награда, никто не знал, но если уж Кишкин так разорался, то ясно: совершила Чебнева нечто знаменательное.

В разгар прений распахнулась дверь, и показалась сама виновница.

– Вы чего, ребята? – спросила она, оглядывая публику ясными голубыми очами.

– Чего там у вас, Анют? – спросил Шишов.

– Товарищи! Прошу всех вернуться на рабочие места. Все узнаете потом.

И пошла в свой закуток.

Бездельный, выждав, двинулся следом.

– Анна, слышь…

– Макар, все хорошо. Не волнуйся, – повернулась к нему Анна, и он увидел, что она улыбается.

– А-а-а… Это хорошо, что хорошо.

– Макарушка, давай после поговорим. Мне подумать надо.

– А где ты была-то?

– Бездельный! Рыклин! На выезд! – крикнул выбежавший из кабинета начальника Маркелов. – Шишов, Ремезов – тоже!

Макар, бросив на нее недоумевающий взгляд, сорвался с места.

Анна вздохнула с облегчением и потопала к себе. Надо переждать немного.

Она прислушалась к голосам в коридоре. Кишкин велел никуда не ходить, сидеть сиднем в кабинете и ждать, когда они словят и привезут Румянцева. Значит, времени достаточно, чтобы найти записи.

Из управления она выскользнула тенью. В ту первую прогулку он сказал, что снимает комнату в доме Мурузи.

Место известное.

На улице шел дождь, но трамвай подкатил почти сразу, как она добежала до остановки. Вымокла, конечно, но не до основания.

Вскочив на площадку, она отряхнулась и встала у окна.

Не мог Никита все держать в голове. Не слишком светлая она у него была, голова. Он всегда записывал самое нужное. Где мог держать записи? Не в ЧК же? Наверняка дома.

Консьержа в холле не было, и, судя по всему, давно. Анна огляделась. Обычно консьержи проживают в том же доме, в какой-нибудь каморке под лестницей. Наверняка и этот, коли жив, никуда не делся.

Обитаемое жилье обнаружилось довольно скоро. За одной из дверей раздался звон разбитой посуды, и визгливый женский голос прокричал, что дурак, которого выгнали с места за ненадобностью, ей в мужья не годится.

– Что я сделаю! – отчаянно завопил тот, на чью голову сыпались проклятья. – Нынче все пролетарии, господ нет!

– Так иди, другое место поищи! – не унималась сторона обвинения. – Устройся в пивную двери открывать или еще куда! Теперича много всякого!

Радуясь своей удаче, Анна постучала в дверь шумной квартиры. Голоса мгновенно стихли, а затем послышался испуганный шепот:

– Дооралась, дура, пришли за тобой.

– Или за тобой, козел старый.

– Ни за кем не пришли, успокойтесь, – громко произнесла Анна. – Подскажите, в какой квартире проживает товарищ Румянцев?

За дверью с облегчением выдохнули, но отворять не стали, крикнули просто:

– В сорок третьей!

– Спасибо, добрые люди.

В квартиру она попала, изрядно помучившись. Все-таки вскрывать чужие замки приходилось нечасто, всего пару раз, так что специалистом она не считалась. Был бы рядом Бездельный, махом вскрыл бы замочек, чихнуть не успеешь.

В квартире было тихо и душно. Пахло табаком и почему-то жженой паклей.

Она огляделась. В углу стоял старый диван, у стены – шкаф, у окна – стол.

С него и начнем. Никита гостей не ждал, поэтому вряд ли устроил серьезный тайник. А впрочем, проверим.

Длительные поиски не потребовались. Тетрадка с записями была всего одна и лежала в ящике стола под кипами старых газет.

Анна быстро пролистала. Данные на Савицкого, Грачева, столяра и обходчика нашла сразу и порадовалась своей интуиции. Верно угадала. Кроме сведений были рисунки. Она пригляделась. Да это чертежи!

Где-то на лестнице послышались голоса. Женский звенел колокольчиком, ему вторил гортанный мужской.

Надо убираться отсюда. Она кинула взгляд на газеты, лежащие в открытом ящике. В глаза бросился заголовок: «Обед в честь выпускного экзамена в Театральном училище прошел при собрании именитых гостей. Почетными гостями была императорская семья». Она схватила газету. Двадцать третье марта тысяча