Искатель, 1999 №4 - Рут Рэнделл Страница 26

То, что такой пустяк смог развеселить ее, покоробило Дрейтона. Констебль почувствовал, как у него сжимаются губы.

— Что он натворил? — спросила Линда.

— Не задавай таких вопросов.

— Какие мы осторожные, — сказала она, и Дрейтон почувствовал ее взгляд. — Наверное, твои начальники довольны тобой.

— Надеюсь.

Дрейтону казалось, что Линда улыбается, но он не смел повернуть голову. Внезапно его осенило: а что, если она молчит и скучает по тем же причинам, по которым молчит и скучает он сам? Эта мысль поразила констебля. Здесь, на опушке соснового леса, дорога была темная, и он не мог даже на миг отвести от нее глаза. Вдали, во впадине меж черными волнами хвои, маячили огоньки гостиницы. Линда положила руку на его колено.

— Марк, — сказала она. — Марк, мне расхотелось пить.

Было почти девять, когда Вердену позвонили из участка.

— Руби Брэнч снова пришла, сэр, — донесся голос Мартина. — С ней Нобби Кларк. Хотят видеть вас. Я не смог вытянуть из них ни слова.

Он говорил заискивающим тоном, словно боялся головомойки. Но Верден сказал лишь:

— Сейчас буду.

Он почувствовал, как от нервного напряжения сводит мышцы шеи. Значит, сейчас что-то произойдет. Усталости как не бывало.

Руби сидела в коридоре полицейского участка, у нее был жалкий, почти мученический вид, лицо выражало смирение. Рядом с ней, втиснув объемистые телеса в красное кресло, похожее на ложку, восседал Нобби Кларк, скупщик краденого из Сьюингбери. Увидев его, Верден вспомнил их последнюю встречу. Тогда Нобби лучился насмешливым презрением, оценивал украшения и надменно отказывал несчастной женщине, но теперь вид у него сделался подобострастный. Верден разом ожесточился и впал в ярость.

— Ну? — спросил он. — Чего вы хотите?

Руби с тяжким скорбным вздохом обвела глазами пестрое убранство вестибюля и, словно обращаясь к предметам обстановки, ответила:

— Негоже так говорить с женщиной, которая проделала долгий путь, чтобы встретиться с вами. Я, можно сказать, пошла на жертву.

Нобби Кларк молчал. Он сунул руки в карманы и, казалось, заботился лишь о том, чтобы не свалиться с сиденья, не рассчитанного на таких толстяков. Маленькие глазки, прикрытые складками жира, настороженно смотрели в одну точку.

— Что он здесь делает? — спросил Верден.

Руби решила говорить и за себя, и за Нобби.

— Я догадывалась, что Джордж пойдет к нему, они ведь старые приятели. Выйдя отсюда, я села на автобус и поехала в Сьюингбери. — Она помолчала, потом многозначительно добавила: — И помогала вам. Но если вы ничего не хотите знать, как угодно, мне все равно. — Руби схватила сумочку и встала. Ее пышная грудь заколыхалась, и меховой воротник пошел волнами.

— Прошу в мой кабинет.

Нобби Кларк молча поднялся на ноги. Верден смотрел сверху вниз на его макушку. Волос у Нобби почти не осталось, только клок, похожий на пучок перьев. Жалкое подобие короны на бесформенной брюкве.

Не желая терять времени, Верден сказал:

— Ну, ладно, выкладывайте, что там у вас.

Наградой ему стала легкая дрожь, пробежавшая по могучим плечам Нобби.

— Можно закрыть дверь? — спросила Руби. В кабинете было светлее, и лицо женщины казалось измученным. — Покажите ему, мистер Кларк.

Ювелир заколебался.

— Послушайте, мистер Верден, — впервые заговорил он. — У нас с вами долго не было никаких трений, правильно? Лет, наверное, семь или восемь.

— Шесть, — резко сказал Верден. — Через месяц будет шесть с тех пор, как вам пришлось малость поволноваться из-за приобретения тех часов.

Нобби с досадой ответил:

— Тогда-то я и завязал.

— Не вижу, какое отношение это имеет к нашему делу. — Руби села и вновь обрела уверенность в себе. — Не знаю, зачем вам нужно унижать его. Я пришла сюда по доброй воле…

— Замолчите, — прикрикнул на нее Верден. — Думаете, я не понимаю, что происходит? Вы разозлились на любовника и хотите утопить его. Вы идете в эту крысиную нору в Сьюинг-бери и спрашиваете Нобби, что он приобрел у Обезьяны Мэтьюза в прошлый четверг. Я его унижаю? Это просто смешно. Вы хотели отомстить, а не помочь нам. Естественно, Кларк пришел с вами, когда вы сказали ему, что Обезьяна у нас. А сейчас можете рассказать остальное, только избавьте меня от ваших рыданий.

— Нобби хочет быть уверенным, что у него не будет никаких неприятностей, — похныкивая, произнесла Руби. — Он ничего не знал. А я? Как я могла знать? В четверг я на два часа оставила Джорджа одного и пошла зарабатывать деньги, чтобы обеспечить ему вольготную жизнь… — Тут она, вероятно, вспомнила, что Верден призывал ее не давать воли чувствам, и продолжала более спокойным тоном: — Должно быть, он нашел ее за одним из кресел.

— Нашел что?

Толстая рука нырнула в бесформенный карман, появилась вновь и бросила на стол Вердена что-то тяжелое и блестящее.

— Вот вам вещица прекрасной работы, мистер Верден. Восемнадцать каратов золота. И чувствуется рука мастера.

Это была блестящая зажигалка из червонного золота, размером со спичечный коробок, но тоньше, с изящно выгравированным узором из виноградных листьев и гроздьев. Верден повертел ее в руках и поджал губы. Понизу шла надпись: «Энн, огоньку моей жизни».

Лицо Нобби пересекла глубокая складка, будто трещина на кормовой свекле, которая уже не помещается в своей кожуре. Он улыбался.

— Это случилось в четверг утром, мистер Верден. — Его пухлые руки затряслись. — Обезьяна мне говорит: возьми по дешевке. А я ему: где ты ее достал? Знаю ведь, что он за человек. «Не все то золото, что блестит», говорю.

— Но, если это не золото, вам наплевать, откуда взялась зажигалка, — злорадно сказал Верден.

Нобби пытливо взглянул на него.

— Он сказал: «Мне ее оставила моя старая тетушка Энн». А я ему: веселая, похоже, была старушенция. А не оставила она заодно портсигар и фляжку? Но я только шутил, мистер Верден, я не думал, что дело нечисто. — Складка на лице обозначилась снова, но уже не так четко. — Я дал ему двадцатку.

— Оставьте это ребячество. Я не дурак, а вы — не филантроп. — Вердену вспомнилась женщина с украшениями в лавке Нобби, и он презрительно добавил: — Вы отделались десяткой.

Кларк не стал спорить.

— Все равно я в убытке, мистер Верден. Какая разница, десять или двадцать? Деньги на деревьях не растут. Вы не станете ничего предпринимать? Не будете причинять мне неприятности?

— Убирайтесь отсюда, — устало сказал Верден. Нобби вышел. Он сделался еще меньше, чем обычно, хотя, казалось, ступал на цыпочках. Когда за ним закрылась дверь, Руби уронила свою рыжую голову на руки.

— Дело сделано. Боже,