Группа Фале - Дед Скрипун Страница 23

— Опоздали. — Писатель обреченно опустился на лавку у подъезда. — Гад ты кот. Ты подставил всю группу. — Он устало достал платок из нагрудного кармана и вытер капли пота на лбу. — Надо полицию вызвать. — Вздохнул он и опустил голову.

— Уже. — Хмыкнул кот. — Сердобольные соседи постарались, им не понравились вопли. Вот и чего он поленился рот пластырем заклеить? Эх молодость… Горячность… Наделают ошибок, потом маются. Еще и наследил сегодня, кругом отпечатки, в прошлые разы он был аккуратнее, пришлось подтирать. Думал видимо, что все равно где помирать, в тюрьме или больнице. Э — нет, позволь. Последние минуты нужно наслаждаться свободой. Тут я с ним несогласен.

— Чему ты-то радуешься, ворона? — Вздохнул Фале.

— А чего грустить. Подумаешь проваленное задание. Зато на одного ублюдка, на земле меньше. Да и не провалено оно еще. Клиент при смерти, последние дни доживает, отойдет, мы его изловим и доставим по назначению. — Гоо отвернулся от всех и желваки его скул заходили гневом. — Ты знаешь, Фале, что я лишен сантиментов, но этого парня мне жаль, если он и заслужил божественного суда, то приговор должен быть условным, на грани порицания, но мне кажется, что ему достанется по полной. Мне это не нравится.

— Нравится, не нравится. — Вздохнул писатель. — Не нам это решать. — Он встал. — Поехали домой, здесь больше делать нечего, убиенный хоть и мразь, но дурак, и его уже утащили на оглашение приговора. Скоро полиция появится, уже слышу сирену, не нужно лишний раз светиться перед властями, а ты Чирнелло к клиенту беги, и глаз с него не спускай, как только кризис наступит, сообщишь.

* * *

Семен неторопливо шел по ночному парку. Внутри пустота. Месть свершилась, последняя тварь подохла в муках, но удовлетворение не пришло. На улице темно, как и в душе, только тусклый фонарь впереди, как путеводный маяк сквозь мрак жизни к концу. Он как та морковка у морды осла, манит и не дает остановится, всегда недоступен, и зовет в никуда.

Он даже не помнит, как звали последнего ублюдка. Игорь, или Николай…, да какая теперь разница, он висел вместо люстры и молил о пощаде, предлагал деньги, грозился папой и смертью. Смешной. Пугать того, кто доживает последние часы, и чем… смертью… Ничего нелепее и придумать нельзя.

Семен сел на лавку, вытащил из кармана бутылку и не поморщившись, сделал глоток. Вкус спирта прокатился огнем по гортани, но он даже этого не заметил. Врачи категорически запрещают, но теперь-то какая разница. Все, дела в этом мире завершены, впереди вечность смерти. Как бы ему хотелось, чтобы все эти рассказы о жизни после кончины были правдой, что бы там он снова с ними встретился, обнял и прижал к груди жену и нерождённого ребенка. Их ребенка. И чтобы они смеялись.

Ублюдок висел на люстре и дергал ногами, пытаясь освободится. Дурак. Кто ему позволит. Ему уже вынесен приговор. Смерть!

Какие у него оказывается огромные глаза. Они сейчас выскочат от ужаса. Подожди, не торопись. Семен достал нож, и обрезал резинку на трико. Не зыркай на сталь глазами. Все еще впереди. Они сползли, оголив толстые волосатые ляжки и цветастые трусы, повиснув на коленях зеленой и уже мокрой от мочи половой тряпкой. Отвращение. До рвоты мерзость во рту. Нож еще раз сверкнул, распоров трусы, оцарапав кожу, и кровь закапала на пол, медленно стекая по ноге.

— Виновен. — Глухо произнес Семен, зачитывая придуманный для этих тварей приговор. — Виновен в смерти Алены. Виновен в смерти нерожденного ребенка. Виновен в продолжении своей никчемной жизни, после совершенного преступления. Виновен в том, что просто родился на этот свет. Легкой смерти недостоин. Муки, и конец от истечения кровью, чтобы успеть осознать всю мерзость своего пустого существования. Тварь.

Нож сверкнул, окончив движение диким криком боли. Семен отошел и сел напротив, на стул, и стал ждать, безучастно рассматривая корчащееся в судорогах, извивающееся, умирающее, вопящее тело, и стекающуюся в лужу кровь.

Пустота внутри.

* * *

— Он упал, я вколол лекарство, но результата нет, даже если вызвать скорую помощь, клиент не дождется. Полное отсутствие желания жить. Разум угас, но энергия еще цепляется за тело. Разделение не происходит. — Голос Чирнелло в трубке звучал глухо, и с ненавистью. — Поторопитесь, время идет на минуты. Я рядом с ним и контролирую. Но мне кажется это бессмысленно, он и так не будет убегать. Он высох, полностью. Душа пуста.

— Жди, мы скоро. — Николай Сергеевич неторопливо повесил трубку и вернулся в кресло, подхватив по дороге чашку с кофе. Сел, сделал глоток и задумался.

— Смотрю, ты не особо спешишь? — Голос Гоо прозвучал глухо в тишине дома. Ворона отстраненно смотрел на стеллаж с книгами и говорил, не поворачивая головы, словно выдавливая из себя слова.

— Нет. — Фале еще раз неторопливо отхлебнул из чашки. — Чирнелло там и все держит под контролем.

— А я теперь не знаю, как относится к Семену. — Вернерра подняла красные от слез глаза и посмотрела на сидящего напротив писателя. — Мне было его жаль, как умирающего, глубоко несчастного человека, потерявшего в жизни смысл. Но после того, что он совершил. — Она отвернулась. — После жуткого убийства… Это жутко… — Она вновь повернулась, готовая вот-вот расплакаться. — Кто он? Зверь или человек?

Фале не ответил, он и сам не знал, как относится к объекту. По закону, тот виноват, подлежит суду и наказанию, а по совести, он в своем праве. Оставить то, что совершили те ублюдки, и спокойно дожить остаток дней, не отомстив, это неправильно, и сам Гронд, поступил бы так же, как Семен. За него ответил Гоо.

— Не обижай животных, они убивают не так как люди, в них нет злобы, они это делают только ради еды, исключительно на инстинктах. Человек же убивает ради удовольствия, и не важно в чем оно заключается, это самое удовольствие: в крови и унижении ближнего, или в получении дополнительной прибыли и влияния. Масштабы смертей разные, в первом случае это маньяк одиночка, а в другом война, но смысл во всем этом один — потешить себя превосходством. Наш же клиент другой. Он не получал радости от смерти, она ему была противна. Он мстил. Мстил за убитую любовь, за потерянный смысл жизни. Я его понимаю и судить не хочу.

— И все равно он мясник. — Девушка брезгливо передернула плечами.

— Мясник. — Хмыкнул ворона. — Не видела ты мясников. Этот парень сама гуманность, он убивал, причиняя как