Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон Страница 21

— Ему не нужны неприятные сюрпризы. Любую «щекотливую» информацию немедленно доводите до моего сведения… и никаких утечек, старший инспектор, иначе всех нас в порошок сотрут.

За что еще подчиненные любили Лобо, так это за его уникальную способность предупреждать их о серьезности ситуации. Фалькон поднялся и направился к двери, зная, что разговор не окончен, что излюбленный прием Лобо — ошарашить сотрудника на выходе. Тогда тот дольше находится под впечатлением.

— Вы, с вашим опытом работы в Барселоне, Сарагосе и Мадриде, наверно, полагали, что в таком городе с провинциальной преступностью, как Севилья, ваше назначение будет воспринято на ура.

— Я ничего не приписываю исключительно своим заслугам, комиссар. Политика играет свою роль в каждом назначении.

— Мне пришлось изрядно повоевать за вас.

— Зачем вы это делали? — удивился Фалькон, ведь он не знал Лобо до своего приезда в Севилью.

— По той весьма старомодной причине, что вы были самым подходящим кандидатом.

— Что ж, тогда спасибо вам за это.

— Комиссар Леон был большим поклонником напористости инспектора Рамиреса.

— Как и я, комиссар.

— Они поддерживают контакт, старший инспектор… неофициально.

— Понимаю.

— Вот и хорошо, — отозвался Лобо, внезапно повеселев. — Я знал, что вы поймете.

7

Четверг, 12 апреля 2001 года,

здание суда, Севилья

— Я считаю, его впустила Элоиса Гомес, — рассуждал Рамирес, пока они ехали по мосту через реку.

— Баэна и Серрано не нашли никаких свидетелей у Эдифисьо-дель-Пресиденте, — ответил Фалькон. — И, по-моему, это больше похоже на правду, чем убийца, карабкающийся по рельсам подъемника и полдня прячущийся в квартире, пусть даже пустой, если не считать короткого визита сеньоры Хименес. Девушка была напугана?

— Не сказала мне ни слова после того, как мы закончили допрос.

— Она нам верит?

— Кто ее знает?

Здание суда находилось рядом с Дворцом правосудия, как раз напротив Садов Мурильо. Уже перевалило за половину шестого, когда Фалькон и Рамирес припарковались позади здания суда. Фалькон, ненавидевший опаздывать, готов был разломать на мелкие кусочки расческу, которой Рамирес раз за разом проходился по своим черным набриолиненным волосам. Убийственный взгляд начальника не возымел никакого действия на инспектора, который считал, что они явились рано и что его прическа имеет явный приоритет — ведь секретарши еще могли оставаться на местах.

Двое мужчин в темных костюмах, белых рубашках и солнцезащитных очках направились к центральному входу уныло серого здания — монохромного олицетворения правосудия в городе буйного цветения. Они пропустили свои портфели через рамку металлоискателя и предъявили удостоверения. В вестибюле было тихо; почти все важные дела делались по утрам. Они поднялись по лестнице в кабинет судебного следователя Кальдерона, находившийся на втором этаже. Внутри здания было сумрачно, если не сказать мрачно. Правосудие штука не шибко веселая, даже когда оно справедливое.

Рамирес спросил о Лобо, и Фалькон рассказал ему, что давление со стороны комиссара Леона уже ощущается, и упомянул о вероятности коррупционной подоплеки. У Рамиреса на лице изобразилась смертельная скука.

Кальдерона в кабинете не оказалось. Рамирес плюхнулся на стул и принялся вертеть золотое кольцо с тремя бриллиантами, которое он носил на среднем пальце. Это кольцо постоянно лезло Фалькону в глаза: слишком уж оно было женское для мускулистых ручищ Рамиреса.

— Нам надо как-то определиться с этим никчемным пидором, то бишь Лусеной, — высказался Рамирес, — а то мы в первом же разговоре с этим новым парнем выставим себя профанами.

Фалькон пробежался взглядом по стеллажам с книгами, закрывавшим все стены. Рамирес потянулся.

— Знаете, я думаю, если ты трахаешься и с женщинами и с мужчинами, то по сути ты педераст, — заявил он.

— Даже если только один раз попробовал? — поинтересовался Фалькон.

— С этим не экспериментируют, старший инспектор. Это сидит в генах. Если вы можете хотя бы подумать об этом… вы — педераст.

— Давайте не будем обсуждать это с Кальдероном.

Молодой судебный следователь появился без четверти шесть, уселся за стол и сразу перешел к делу. Его роль возлагала на него основную ответственность за ведение следствия и обязывала его доводить до суда необходимые для обвинения доказательства.

— Что у нас есть? — осведомился он.

Рамирес зевнул. Кальдерон закурил сигарету и бросил пачку Рамиресу. Тот взял сигарету и тоже закурил. Глядя на них, Фалькон задавался вопросом, каким образом эти двое успели так освоиться друг с другом… пока не вспомнил о футболе. «Бетис» проиграл 0:4 в тот день, когда убийца снимал Рауля и его сыновей. Откуда эта непринужденность? Он попытался вспомнить, были ли в его жизни минуты полной раскованности. Наверно, они ушли вместе с юностью, когда его работа стала слишком серьезной, или, может, это он стал слишком серьезно относиться к своей работе?

— Кто начнет? спросил Кальдерон.

— Давайте начнем с трупа, — предложил Фалькон и кратко изложил результаты вскрытия.

— Как, по мнению судмедэксперта, удалялись веки? — продолжил Кальдерон.

— Сначала они были надсечены скальпелем, а потом срезаны ножницами. Он считает, что сработано очень профессионально.

— И это, как мы полагаем, было сделано, чтобы заставить Хименеса смотреть что-то по телевизору?

— Тяжесть нанесенных им самому себе увечий свидетельствует о том, что его ужасала не только произведенная над ним операция, но и то, на что его вынуждали смотреть, — ответил Фалькон.

— Я, пожалуй, согласен с этим, — сказал Кальдерон, машинально коснувшись пальцами собственных век. — Есть какие-нибудь соображения по поводу того, что именно показывал ему убийца?

Рамирес покачал головой. В его крепкой черепушке не находилось места догадкам подобного рода.

— Я думаю, нам известны только наши собственные глубинные страхи, а не чужие, — ответил Фалькон, стараясь, чтобы это не прозвучало чересчур назидательно.

— Да-да, я, например, не выношу крыс, — радостно подхватил Кальдерон.

— А моя жена не может находиться в одной комнате с пауком, — вставил Рамирес, — даже если его показывают по телевизору.

И двое мужчин рассмеялись.

— Тут речь идет о чем-то посильнее простой фобии, — сказал Фалькон, прочно став на стезю нравоучений. — И поскольку бессмысленно гадать на кофейной гуще, давайте сосредоточимся на мотиве.

— На мотиве, — повторил Кальдерон, кивком головы помогая себе уяснить задачу. — Вы разговаривали с сеньорой Хименес?

— Она выдала мне свой мотив для убийства или для организации убийства мужа, — ответил Фалькон. — Их брак потерпел фиаско, у нее был любовник, и наследниками всего являются она и дети.

— Любовник, — констатировал Кальдерон. — Вы уже разговаривали с ним?

— Да, потому что камера засекла его на входе в Эдифисьо-дель-Пресиденте примерно за полчаса до убийства Рауля Хименеса. Кстати, он преподает биохимию в университете.

— Физическая возможность и специальные знания, — заметил Кальдерон.

— Вкупе с доступом к хлороформу и лабораторным инструментам, —