Неугомонная покойница - Кемпер Донован Страница 21

А потом руки опустились, и фигура двинулась в моем направлении. Даже когда она приблизилась, я разглядела только кончик носа, упиравшийся в вуаль. Подол платья плавно скользил по полу, издавая шелест, который, видимо, составлял неотъемлемую часть бытия полтораста лет назад. Я стояла рядом с одной из колонн, и когда фигура оказалась рядом, несколько растопыренных пальмовых листьев воткнулись ей в юбку.

– Привет, душечка.

– Привет… – отозвалась я скорее вопросительно – меня никто в жизни не называл душечкой.

– Я Лора, сестра Вивиан.

Теперь, с близкого расстояния, я смогла немного лучше разглядеть черты ее лица – определенно, схожие с чертами Вивиан, хотя волосы у Лоры были черными, а нос заметно длиннее (подозреваю, в какой-то момент Вивиан сделала себе пластику). Часто трудно понять, что же делает сестер и братьев похожими друг на друга, особенно если отдельные черты отличаются. Тон кожи? Форма головы? Телосложение? Жесты, тембр голоса? Или что-то, не поддающееся определению? Даже с учетом того, что моя старшая сестра – рыжая, а я со средних классов крашусь в черный, люди постоянно спрашивали: «А ты не сестра Кассы?» И обычно в их тоне сквозил скепсис, ведь Касса была дружелюбной, спортивной отличницей по математике.

– Сожалею о вашей утрате, – молвила я.

– Спасибо, дорогая.

Я не протянула руки, это она схватила мою кисть и крепко сжала между своих. До меня долетел пряно-сладкий аромат – по-видимому, бренди. Не мне, конечно, осуждать ее – от меня самой наверняка пахло вином, – но я задумалась, сколько она уже выпила и не принадлежала ли она к тому типу людей, который прикладывается к рюмашке (пару раз, а может и пару десятков раз) еще засветло. Что-то мне подсказывало, что принадлежала.

– А вы кто же будете?

– Я сопровождаю Дороти Гибсон, – обтекаемо ответила я.

– А кто такая Дороти Гибсон?

Я подождала парадоксального финала этой шутки – но Лора не шутила. Позвольте напомнить, что президентские выборы состоялись всего три недели назад, и как мог совершеннолетний гражданин – тем более женщина – не знать, кто такая Дороти Гибсон?

– Она живет тут по соседству, – пояснила я, – и пригласила меня приехать.

– Соседка, какая прелесть! Что ж, благодарю за сочувствие.

Голос у нее был хрипловатый и наводил на мысли о том, что она курит. Я легко могла представить ее с мундштуком, картинно зажатым в пальцах. А еще в ее речи сквозил характерный говор.

– А вы приехали из Виргинии? – поинтересовалась я.

– Точно, из нее! – «Нее» она сильно растянула. – А как вы узнали? Если не считать акцента.

– Слышала, что Вивиан – уроженка Виргинии, – пояснила я.

– Да-да, верно, душечка. Мы выросли прямо на границе с Кентукки, в самой глухомани. По ее речи и не определить было, но Виво – так я ее называла, пока была маленькой и не могла выговорить как следует, – давным-давно отказалась от своих южных корней.

– А вы были близки? – У меня перед глазами всплыла надпись «Сука сестра» на экране телефона.

– Ну-у… – Лора выдержала драматическую паузу. – В детстве? Да не разлей вода. Но времена меняются, я ее целую вечность не видела, и вдруг как гром с ясного неба – звонок, она умоляет меня приехать. И не желает слушать возражений.

А вот это интересно: Вивиан выставила ситуацию так, что сестра нагло свалилась ей на голову. Я хранила молчание, ожидая продолжения и уверенная, что Лора не заставит его долго ждать.

– Как я ее увидела, сразу поняла – что-то не так. Сестра всегда это поймет, и неважно, сколько вы не виделись. – Она кивнула так энергично, что вуаль всколыхнулась вокруг нее. Наши с сестрой отношения продлились не слишком долго, но я не стала распространяться на этот счет. – Она… волновалась. Была вся на нервах, а это совсем на нее непохоже. Она с детства была хладнокровной, а я была неугомонной маленькой сестренкой, которую не заткнуть. И вот я приезжаю в среду, а она болтает без умолку.

Мы встретили ее в магазине Бетти во вторник.

– И о чем же она болтала? – уточнила я.

Лора махнула рукой.

– Да ни о чем особенном – выборы то, выборы сё. Виво всегда стремилась в гущу общественной жизни. Мне-то на это все было наплевать. Республиканцы, демократы, по мне – так никакой разницы, просто свора мошенников.

– Вы… вы же не хотите сказать, что она из-за этого покончила с собой?

– В смысле – из-за политики? – Я увидела, как ее брови в тени вуали сошлись на переносице, гораздо более темные и густые, чем красиво очерченные брови сестры. – А это мысль! Знаю, звучит глупо, и бог свидетель, я так не думаю, но она действительно заморачивалась всем этим, прям серьезно. – Я решила, если решу когда-нибудь передать Дороти этот разговор, данный пассаж опущу. – Если бы у меня был хотя бы еще один день, одни сутки, я бы уговорила ее выбросить эти заморочки из головы, но когда я проснулась… – она испустила длинный вздох, покачивая головой, – уже было поздно.

– А первым ее нашел Вальтер?

– Он самый. И все происходило не так, как показывают в фильмах или описывают в детективах, когда кто-то кричит и все носятся туда-сюда. У Вальтера для этого слишком много здравого смысла. – Она придвинулась ближе, и запах бренди стал оглушающим. – Он хороший человек. Виво правильно сделала, когда вышла за него замуж. Он пришел ко мне в комнату прежде, чем приехали полиция и прочие, и спросил, не хочу ли я взглянуть на сестру до того, как ее увезут.

– И что вы сделали?

– Пошла взглянуть, конечно, это же была моя сестричка. Наши родители умерли, так что у нее никого не осталось, кроме меня. – За завесой вуали ее глаза затуманились, и взгляд стал отсутствующим. – Это было ужасно. Бедняжка лежала там, словно задремав. Вальтер приподнял ее из воды, положив головой на бортик. Такая спокойная, лицо расслабленное… Именно та Виво, которую я помнила. Тем более от воды ее волосы стали темными, как были когда-то. У меня они тоже темные, – она провела рукой по затылку, – в этом Господь создал нас одинаковыми.

– Лора, ты зачем сюда спустилась?

Я резко повернула голову – Вальтер Фогель стоял в дверях, из которых я недавно вышла, и его голубые глаза сверкали от негодования. Он смотрел на Лору,