Искатель, 1999 №9 - Олег Суворов Страница 21

— Неужели тебе так сильно хочется меня изнасиловать? — с трудом прикурив сигарету, спросила Вера, потирая покрасневшее горло.

— Считай, что так. Что дальше?

— Но ведь я потом могу заявить в милицию!

— В этом случае вас с мужем похоронят в одной могиле, а менты спишут это дело как «висяк». Еще вопросы есть?

— Допустим, я соглашусь тебе уступить…

— Никаких допустим!

— Подожди, я еще не договорила.

— Так договаривай побыстрей, пока у меня еще стоит!

— Короче, — и Вера, последний раз выдохнув длинную струю дыма, загасила сигарету, — я согласна с тобой трахнуться, но только за деньги!

— Вот это уже деловой разговор! — оживился Борис. — С этого бы и начинала! Сколько возьмешь?

— Десять тысяч баксов!

— Это за что же? — поразился он.

— За один раз.

— С ума спятила, сучка дешевая? Да ты и штуки баксов не стоишь!

— В таком случае найди себе кого-нибудь получше, чего ты ко мне привязался? — огрызнулась Вера.

Борис, удивленный такой логикой и пребывая в некотором замешательстве, посмотрел на нее, после чего потянулся за сигаретами. Стоило ему отвернуться, как Вера закричала изо всех сил и снова бросилась к входной двери.

Но на этот раз Борис успел схватить ее за полу халата и, разъяренный этой новой попыткой, тут же принялся избивать ногами.

— Проклятая стерва, ты долго со мной будешь играть в эти игры? — рычал он, немилосердно пиная распростертую на полу женщину. — Сколько можно тебя учить, дура?

Она пыталась увернуться и приглушенно стонала, но стоило ей вскрикнуть чуть громче, как Борис затащил ее в комнату и стал бить по лицу. Прежнее вожделение прошло — теперь он даже не обращал внимания на то, что халат распахнулся, обнажив женщину почти полностью, — и его сменило слепое бешенство. До чего коварная, хитрая, лицемерная стерва!

В приступе накопившейся от неудовлетворенного желания злобы он мысленно отказывал ей даже в праве слабого на защиту любыми доступными средствами. Нет, ему надо ее проучить, и он не остановится, пока она не будет целовать ему ноги, умоляя его об этом!

— Прекрати же, ты меня убьешь! — отчаянно вскрикнула девушка и залилась слезами.

— Ага, получила свое? — удовлетворенно заметил он, останавливаясь и склоняясь над своей беззащитной жертвой.

— А ну, снимай трусы, блядь, и ложись на диван! Убери руки, — в этот момент она прикрывала лицо руками, — и делай, что я говорю!

— Сволочь, — простонала она и тут же съежилась, ожидая нового удара.

— Что ты там вякнула? — Борис с силой отвел ее руки, желая заглянуть ей в глаза. И тут произошло неожиданное — увидев искаженное болью и унижением, залитое слезами и кровью, обильно сочившейся из разбитых губ и носа, лицо женщины, Борис вдруг почувствовал, что у него пропало всякое желание ее насиловать.

— Вот крыса паршивая! — выругался он, злясь не столько на себя, хотя было очевидно, что он явно переусердствовал со своими «воспитательными мерами», сколько на ее проклятое упрямство, не позволявшее проявить покорность даже в самой безнадежной ситуации. — Из-за тебя теперь все желание пропало… Ладно, черт с тобой, трахайся со своим ублюдком и дальше, если не желаешь иметь настоящих мужиков. Но помни — вздумаешь жаловаться — и никому из вас не жить!

Широкими шагами он вышел в коридор, открыл замок и покинул квартиру, раздраженно хлопнув за собой дверью. Когда он спускался вниз, ему вдруг пришла в голову мысль, которая не только сняла раздражение, но даже породила нечто вроде гордости, если только в данном случае уместно это слово, за только что совершенное насилие — он отомстил «этой стерве» за унижение и страдания своего «боевого друга» — Филиппа Коновницына!

При этом Борису даже не пришло в голову, что мстить женщинам подобным образом не только не по-мужски, но являет собой крайнюю степень подлости, ибо нет ничего более подлого, чем проявлять насилие по отношению к слабым. Да, в характере женщины могут присутствовать подлость, стервозность и другие неприятные качества, способные отравить жизнь любому достойному мужчине, но мстить им за любовные измены и издевательства можно только таким же образом, но ни в коем случае не прибегая к своему преимуществу в силе.

Выйдя из подъезда, он направился к своей машине, причем если сначала двигался неторопливо, то по мере приближения начал все более убыстрять шаг. Черт возьми, но за рулем явно обрисовывался какой-то силуэт — неужели кто-то пытается средь бела дня угнать его «Шевроле»?

Борис с силой дернул за ручку, но дверца была заперта. Тогда он порывисто полез за пультом сигнализации, и лишь после этого дверца открылась.

— Ах ты, гнида…

Слова замерли на губах, поскольку зрелище было не для слабонервных — за рулем, уронив голову на руки, сидел труп бедно одетого старика с аккуратной дыркой в голове — явным следом от пули. Крови вокруг раны не было — это Борис осознал на удивление четко. Второе, что бросилось ему в глаза — это отсутствие указательного пальца на правой руке. Третье — это крайне омерзительная вонь, исходившая от трупа.

Пока он брезгливо морщился и вполголоса чертыхался, не зная, как поступить дальше — то ли сразу вызвать милицию, то ли сначала выкинуть «эту падаль» в кусты, чтобы не провонял весь салон, в кармане куртки требовательно затренькал мобильник…

Глава 11. Преследование

Тем временем в жизни Филиппа почти одновременно произошли два полярных события — одно радостное, другое печальное. За свои работы в области биологии старения он удостоился гранта от фонда имени Сороса, так что теперь мог не заботиться о ближайшем будущем и с головой уйти в работу. Однако даже подобное признание научных заслуг не слишком повлияло на психологическое состояние Коновницына. Странное дело, но радость от гранта то отходила на задний план, уступая место воспоминаниям о Вере и рождая горестные сентенции типа: «Что толку в продлении жизни, если это жизнь отвергнутого возлюбленного!» — то вновь выходила вперед, наполняя ничего не значащей гордостью: «и на кого же она меня променяла!» Странно в этом было то, что воспоминания словно танцоры постоянно менялись местами, практически вне зависимости от желаний наблюдавшего за ними самосознания.

Второе событие по своей материальной значимости с лихвой перекрывало первое. Что там какие-то 12 тысяч долларов в год, если он единовременно потерял примерно 45 тысяч! Дело в том, что, позвонив недавно Полине, он наткнулся на чужой мужской голос, который