Голова на серебряном блюде - Содзи Симада Страница 2

– Позвольте, я выскажу свое мнение. Вы пытаетесь сбежать от чего-то к наркотикам. И наша задача – без лишних промедлений установить, что это. Заметно, как всякий раз, произнося слово «наркотики», вы противопоставляете их сексу.

– А ведь и впрямь… – Леона выглядела ошеломленной. – Вы правы. Видимо, я выбрала наркотики как средство держаться подальше от секса.

– Определенно. Вот мы и продвинулись на шаг вперед. Осталось всего ничего: вы сказали, что сами не понимаете, что делаете, и оттого испытываете страх. По моему мнению, ваша боязнь себя и бегство от секса – взаимосвязанные вещи.

Леона приоткрыла рот, словно ей не хватало воздуха.

– Вы очень суровы, доктор. Словно препарируете меня. Но я понимаю, о чем вы.

– На мой взгляд, под ваш случай очень хорошо подойдет всем известный Фрейд. Ведь многие эмоции, что не дают вам покоя, уходят корнями в сексуальную сферу.

– Все от секса… Быть может, и так. Основной инстинкт, как-никак.

– Вы испытываете удовольствие во время полового акта?

Леона не сразу ответила.

– В такие моменты я всегда представляю себе пустую матку. Так что нет.

– Но у вас возникают образы, способные вызвать у вас наслаждение?

Леона закусила губы. Сначала у нее задергались кончики пальцев, но постепенно затряслось все ее тело – настолько сильно, что даже психиатр это заметил.

– Я… – Леона изо всех сил пыталась скрыть дрожь в своем голосе, – я страшная женщина. И я знаю почему. Но сейчас не спрашивайте меня об этом. Мне кажется, если я буду настолько откровенна с вами, то распадусь на части.

– А какие образы вызывают у вас приятные ощущения? – Врач был неумолим.

– Я не садистка. Мне невыносимо наблюдать, как страдают другие – особенно когда виновата в этом я. Мне хочется ладить со всеми и не хочется, чтобы меня кто-либо ненавидел. Но в такой клетке я, пожалуй, никогда удовольствия и не почувствую.

– Так как же быть?

Леона не отвечала.

– Немного изменю вопрос: вы сказали, что, занимаясь сексом, видите перед глазами пустую матку. Верно?

– Да.

– Это наводит на мысль, что матка, принимающая в вашем сознании образ пещеры, мешает вам получать удовольствие.

Леона молчала.

– Не возникает ли у вас во время близости чувства, что если постучать по вашей матке, то она издаст какой-то звук?

– Иногда мне кажется, что она отзовется протяжным звуком.

– Понятно. Вы, сами того не осознавая, хотите распахнуть свою матку. Как если б вы открыли гараж для автомобиля, который неизвестно когда приедет, но ни за что не хотели бы впускать в него другую машину, – объяснил психиатр, пристально смотря Леоне в глаза. От его взгляда не ускользнуло, что она вот-вот расплачется. – Могу доказать это, зайдя с другой стороны. Вы сказали, что чувствуете влечение к женщинам.

– Нет… – хотела было отрезать Леона, но запнулась. Немного подумав, она продолжила: – Не думаю, что я лесбиянка. Напротив, такие женщины вызывают во мне отвращение.

– Однако это отвращение превратится в удовольствие, когда вы сами окажетесь на их месте.

Поджав губы, Леона медленно кивнула.

– Думаю, это справедливо для любой женщины. Все зависит от партнера.

– В любом случае важно, что вместе с женщиной почувствовать удовольствие вы сможете. Ведь нет опасности, что она сможет вторгнуться в вашу матку.

– Верно… – Леона вновь казалась пораженной.

– Подсознательно вы хотите оставить свою матку «открытой» для кого-то. Но именно это лишает вас сексуального наслаждения.

Леона запрокинула голову, пытаясь удержать слезы в глазах.

– Леона, вы любите детей?

– Не знаю. Пожалуй, сейчас я как раз-таки ненавижу их. Становиться матерью я не планировала. Но, возможно, всему виной то, что я слишком много думаю и со страхом пытаюсь представить себе материнство.

– Есть ли причины, по которым вы не можете иметь детей?

– Есть.

– Это причины физического характера?

– Нет. Со здоровьем – в том числе женским – у меня всё в порядке. В любом случае сейчас я не хочу об этом говорить.

– Чрезмерная решимость в том или ином вопросе непременно сказывается на человеческой психике. И когда кто-то поднимает на нее руку, она всегда будет защищаться с еще большей силой. Кончится все тем, что у вас пробудится нездоровое внимание к детям, появившимся на свет из чужой утробы. У многих женщин подобное чувство принимает форму враждебности. Бывает, доходит и до порывов к убийству.

Леона слушала, тяжело дыша.

– И все же есть образ, способный дать вам удовольствие. Что это, по-вашему?

Ответа не последовало.

– Позволите мне сказать? Вашему удовольствию мешает идея жизни. Но ведь вызывает удовольствие у вас именно идея смерти?

Леона медленно кивнула.

– Верно. Я и впрямь ощущаю его, глядя на чью-либо смерть. Убивай я сама, удовольствие стало бы еще сильнее.

– А вы точно знаете, что такое оргазм? Уверены, что правильно себе его представляете?

– Да, уверена.

– Ясно…

– Думаю, своему успеху я обязана силе моего воображения. Мой метод состоит в том, чтобы постоянно представлять себе, чего я хочу добиться. Когда я это делаю, в скором будущем все так и получается.

Тело Леоны прекратило дрожать.

– Только вот отношения и секс с мужчинами не выходят так, как я их себе воображаю, – усмехнулась она. – Разные цели требуют разного количества времени. На мужчин его уходит много. Знаете, я с самого детства представляла себе, какой буду во взрослом возрасте. И то, какой я стала сегодня, полностью совпадает с моими детскими ожиданиями. Но и мои нынешние страхи тоже родом из детства. Я уже сбилась со счета, сколько раз образы, которые я описала вам вначале, приходили ко мне по ночам. Так что в ближайшем будущем эти картины непременно оживут в реальности. Я уверена в этом, потому что до сих пор все выходило именно так. У образов, что я вижу, очень четкие контуры. И я хорошо чувствую, какие вещи станут явью, а какие нет… Может, мною завладела какая-то сила? Древний вампир? Дух злодейки?

Долгая прелюдия

A

Не знаю, что об этом думают другие, а я считаю, что вампиры действительно существуют. Эти создания появляются в качестве вымышленных персонажей на страницах книг из разных эпох, однако люди со склонностью пить чужую кровь жили на свете с ветхозаветных времен. И не просто жили, но обитали бок о бок с нами. Впрочем, мы этого не замечаем – ведь обычно они, как и мы, едят гамбургеры с картошкой и пьют пиво. И все же мы принадлежим к разным мирам, поэтому они не станут шепотом на ушко предлагать вам осушить вместе с ними бокал с кровью девственниц.

Однако в главе 12, стихе 2 Второзакония есть такие слова: «Только строго наблюдай, чтобы не есть крови, потому что кровь есть душа: не ешь души вместе с мясом».

Важным это предписание считают и свидетели Иеговы, христианская секта, сделавшая своим девизом неукоснительное следование каждому слову в Библии как воле Божьей. Даже при тяжелых заболеваниях их последователям запрещено соглашаться на переливание крови.

Но отчего тогда в Библии сохранился фрагмент, когда на Тайной вечере Иисус Христос говорит апостолам: «Кровь Моя есть истинное питье»?[1]

Возможно, Христос провел такое сравнение, поскольку в те времена по земле разгуливало немало людей, питавшихся чужой кровью? Мораль, правившая миром в ветхозаветную эпоху, была не столь единообразной, как сегодня. Кровососы пользовались этим отрадным положением дел и в результате скрывались гораздо меньше, чем сегодня.

Понятное дело, что и трудностей у них было не так много. Голодные времена становились раем для тех, кто кормился кровью. Не зная, чего ожидать завтра, люди продавали своих детей ради собственного выживания. Упыри же могли купить их и высосать у них столько крови, сколько захочется. Не в силах равнодушно взирать на это, Господь оставил в Библии увещевание.

Впоследствии христиане последовали этому предписанию и постепенно уничтожили вампирские гены. ДНК, толкающая людей пить кровь, была сожжена в пламени костров