Герои старого кино - Галина Владимировна Романова Страница 18

А потом она познакомилась с Витей. И поняла, что лучшего кандидата в мужья она просто не найдет.

Кто, скажите, в здравом уме и доброй памяти возьмет ее в жены при таком-то папаше? Никто. Хорошо, что Витя нашелся.

Да, он ей не нравился. Он был маленьким, лысым и тупым. Но она ему понравилась. И он захотел на ней жениться. И Марина дала согласие.

Она знала, что ни о каком семейном счастье с Витей Апрелевым мечтать не стоит. Они были очень разными. Но выйти замуж ей приспичило. Хотя бы даже для того, чтобы сменить фамилию. Со второго класса ее дразнили сестрой Ленина. Хотя у Ленина совершенно точно не было сестры Марины. Была Мария. Но ее так дразнили. И в школе, где она теперь работала, ей тут же приклеили этот ярлык. И Марина решила фамилию сменить. Если бы она взяла фамилию матери, бросившей ее очень давно, отец бы не понял. А вот фамилию мужа простил бы.

Время подготовки к свадьбе текло вяло и неинтересно. Витя много суетился. А когда он суетился, он почему-то подпрыгивал. Отец Марины на это чудачество не обращал внимания. Витя ему нравился.

– Он из наших, – выпячивал папаша нижнюю губу. – Он не будет белой вороной, Маришка. Пусть прыгает, если ему так приспичило.

А потом вдруг что-то случилось. Между отцом и Витей. Какое-то напряжение возникло. Что явилось причиной, Марина не могла понять. У Вити с отцом не было общих дел. Он, вообще-то, ей обещал, что их жизнь будет безоблачной и с преступным прошлым он завязал. А потом, уже после возникшего напряжения, случился этот странный разговор, обрывки которого она случайно услышала.

– Петрович просил… – услышала Марина голос отца из гостиной.

Она несла им с Витей послеобеденную выпивку и бутерброды с икрой и рыбой. И резко встала. Она никогда не слышала, чтобы отец кого-то таким вот именно голосом просил. Тем более за какого-то Петровича.

– А кто он мне – твой Петрович? – с небывалой наглостью отозвался Витя.

– Ну… Он уважаемый человек. И он редко кого просит. Обычно люди хотят сделать ему приятное…

– Я не хочу, – перебил Витя ее отца. – И ничего для него делать не стану. Я завязал.

– Разговора не выходит, так, Витя? – очень опасным вкрадчивым голосом поинтересовался отец Марины.

У нее в тот момент пересохло в горле. Хотелось выскочить из коридора в гостиную и шлепнуть Витю подносом по макушке.

Он вообще, что ли, ничего не понимает? Нигде у него не припрятано того инстинкта, который отвечает за самосохранение? Любого спроси – тебе ответят, чего можно ожидать, когда Саня Ульянов так разговаривает! Она была ребенком, но хорошо запомнила четыре выбитых зуба помощника отца. Тот сплевывал их поочередно на пол, когда отец таким вот тихим голосом с ним разговаривал. И пока разговаривал, бил.

Витю отец не тронул. Марина поспешила войти. Поставила поднос на столик между креслами, в которых расположились главные мужчины в ее жизни. И с фальшивой улыбкой произнесла:

– Угощайтесь, прошу вас. И хватит вам уже о делах. Давайте лучше о свадьбе поговорим.

О свадьбе отец почему-то говорить не захотел. Сразу куда-то заспешил, засобирался. И вскоре уехал. А через день пропал Витя. Ни на связь не выходил, ни к Марине не приезжал.

Зато к ней на работу приехала полиция и сообщила, что Вити больше нет в живых. И он на ней теперь точно не женится.

И, убейте ее, она считала, что за его гибелью стоит ее отец. Может, он, конечно, не сам затягивал ремень на Витиной шее, но его авторитетное мнение кем-то было услышано. Из-за какого-то Петровича.

Кто это такой, Марина не знала. После случая с выбитыми зубами помощника отца, к которому она была искренне привязана, она больше никогда не водила знакомства с его братвой. Жить полностью в стороне от отца у нее не вышло. Он держал ее на коротком поводке. Но вот от его друзей она очень далеко держалась…

– Марина Александровна, я все сделала. Я могу идти?

На нее смотрели бледно-голубые глаза ее ученицы Евдокии. Смотрели без всякого выражения. Девочка была с очень низкой успеваемостью, и Марине приходилось задерживаться с ней после уроков, чтобы постоянно подтягивать. И отказаться она не могла. Отец попросил. Это была внучка кого-то из его дружков.

Бегло осмотрев выполненное задание и обнаружив, что в тетради ошибка на ошибке, Марина с вымученной улыбкой кивнула и разрешила девочке идти домой.

– А вы мне пять поставите? – тревожно улыбнулась Евдокия.

– Возможно, – осторожно пообещала Марина.

– Я могу деду сказать, что вы мне пять поставите?

О Господи! Ей захотелось закрыть лицо ладонями и заорать в полный голос. Невыполнимая мечта – чтобы все ее оставили в покое. И отец, и его многочисленные приятели, и их дети. И внуки тоже. Она не хочет быть чьей-то знакомой. И дочерью опасного человека. Она хочет быть сиротой!

– Так что мне сказать деду? – Блеклые глаза маленькой нахалки смотрели требовательно.

– Скажи, что я поставлю тебе пять, – пообещала Марина. – Иди домой…

Заверещав что-то про обещанного дедом за первую пятерку пони, Евдокия умчалась. Марина тоже засобиралась. Надо было отправляться домой. Туда, где все столы и подоконники были завалены свадебной атрибутикой. Шары с поздравлениями, плакаты, колпаки, свистелки, погремушки, сундучки – чего там только не было. А еще в ее спальне в шкафу в прозрачном чехле висело свадебное платье. И фата. И в коробке ждали своего праздничного часа белые лодочки.

Куда вот теперь все это добро девать?! Выбросить? Жалко. Денег много потрачено. Продать? Да, надо выложить объявление. Может, и удастся сбыть все это добро, ставшее ненужным.

Марина вышла на улицу, когда начал накрапывать дождик. Мелкий, холодный, с ветром. Хорошо, что сегодня она взяла машину. И ее любимая привычка – ходить до дома на работу и обратно пешком – окончательно ее не добила.

– Марина, – окликнул ее кто-то со спины, когда она уже открыла машину и уложила свою сумку-портфель на заднее сиденье.

Она резко обернулась. Намерение отказать в беседе кому бы то ни было созрело мгновенно. Полиция, не полиция – все равно. Она не хочет никого видеть, ни с кем не желает разговаривать. Главная задача сегодняшнего дня – избавиться от свадебного хлама.

Но человек, который стоял за ее спиной и смотрел на нее исподлобья, вряд ли ее теперь услышит. И ему совершенно точно плевать на ее желание побыть в одиночестве.

– Валера? – Марина вымученно улыбнулась, сделав шаг