Прежняя жена - Шанора Уильямс Страница 18

Я закрыла за собой дверь и увидела повсюду коробки, корзины и контейнеры, в том числе на г-образном столе. Перед столом обнаружилось светло-зеленое кресло на колесиках, покрытое слоем пыли. У восточной стены пристроился стеллаж, забитый книгами. Позади меня были два окна, которые давали достаточно света. В воздухе плыли пылинки, некоторые из них двигались вслед за мной. Подняв глаза, я увидела простую медную люстру.

Я улыбнулась. Не так уж плохо. От Мелани, похоже, осталось немного вещей – ну, не так много, как я думала. По меньшей мере пятнадцать коробок и контейнеров, больших и маленьких. Я протиснулась между ними к встроенному обогревателю, который заметила у стены. Обогреватель с ревом ожил – я помахала рукой над вентиляционными отверстиями, пока воздух нагревался, и улыбнулась, почувствовав наконец тепло. Развернув шарф, пробралась через коробки и повесила его на один из прибитых крючков у двери.

Ни на одной из упаковок не было этикеток, – скорее всего, придется пересмотреть все, чтобы решить, что делать с наследством Мелани.

В ближайшей ко мне коробке оказались платья, юбки и несколько шелковых блузок. В коробке под ней – то же самое. Одежда лежала и в нескольких коробках поменьше. Еще в одной были украшения, шарфы и сумочки. Таким образом, все коробки слева заполняли одежда и украшения.

«Неплохо, – подумала я, – с одеждой особых хлопот нет: ее можно продать или пожертвовать на благотворительность».

Я прошла в противоположный конец павильона и открыла одну из коробок справа: там оказались блузки цвета слоновой кости. Я вынула одну из них и увидела на ткани изображение зеленой голубки. Точно такой же голубки, как на сережке, которую я нашла в ящике в ванной.

На бирке внутри блузки значилось «Лави-Дави Рейн компани». Так Мелани назвала свою линию одежды. Я развернула еще несколько блузок: все – цвета слоновой кости с голубками разных цветов. В следующей коробке лежали куртки с таким же изображением на груди.

Я перешла к коробкам перед стеллажом. Книги. Канцелярия. Документы и другие бумаги – в желто-коричневом контейнере. Я фыркнула. Эта женщина не слишком усложнила мне жизнь. Заниматься разбором ее вещей было легко. Большую часть, если не все, можно пожертвовать или выбросить. Выставлять на аукцион слишком хлопотно. Конечно, есть вариант нанять кого-нибудь, чтобы все это забрали и продали, но есть ли смысл, если можно просто отвезти вещи в ближайший благотворительный магазин или отделение Армии спасения и покончить с этим? Роланд явно не собирается ничем пользоваться, и, если сестра Мелани до сих пор не появилась, наверное, ей вещи тоже не нужны.

Я просмотрела названия книг на стеллаже. Любовные романы, в основном исторические, немного современной литературы, пара книг по эзотерике. Но больше всего Мелани определенно нравились исторические романы. Кажется, у нас было не так много общего в плане чтения. Я предпочитала современные любовные романы.

Нижнюю полку загромождали коробки; я сдвинула их с места и обнаружила две прямоугольные зеленые корзины. Достав одну из них, смахнула пыль, сняла крышку, и у меня вырвался сдавленный возглас удивления.

22

Корзина была полна фотографий. Толстые стопки. Я достала несколько штук, поставила корзину на коробки и стала перебирать фотографии. На всех была Мелани.

На многих снимках она улыбалась. На каких-то ужинала, на каких-то читала или выпивала. Ничего особенного. Иногда она с легкой улыбкой смотрела в камеру. Иногда взгляд был направлен не в объектив.

Я взяла в руки новую стопку и снова перебрала фото. Мелани в снегу. Мелани сидит у камина. Мелани держит бокал вина. Мелани ест хот-дог. Странно…

Но постепенно на смену обыкновенным снимкам пришли совсем другие. Внезапно Мелани оказалась на кровати лишь в бюстгальтере и трусах. Затем в руках у нее появилась стопка. Вот она пьет из стопки. Смеется, наполняя ее.

На очередном фото Мелани стояла на балконе без бюстгальтера, только в кружевных зеленых трусах. Руки вскинуты, как будто она кричит: «Эй, мир! Посмотри на меня!» На следующем фото она лицом к камере, по-прежнему лишь в трусах; прикусив нижнюю губу и обхватив рукой полную грудь, смотрит томно-соблазнительным взглядом. На шее кулон в виде голубки – такой же, как подвеска на сережке и рисунок на дизайнерских блузках.

На этом фото я задержала взгляд дольше всего. То, как Мелани прикусила губу, то, как смотрела в камеру… Она казалась мне тихой, застенчивой домохозяйкой, которая, возможно, хотела хорошо провести время, но попала не в ту компанию, однако я ошиблась.

С ней, да и вообще со всей этой историей, все было не так просто. Роланд говорил, что Мелани пила, но пила ли она постоянно или иногда пропускала пару бокалов? Казалось, ей невероятно комфортно позировать пьяной перед камерой – как будто такое случалось уже много раз. Эти фото она, видимо, делала с Роландом, и тогда они состояли в браке, а значит, ничего страшного здесь не было. Но почему тогда мое сердце так заколотилось? Почему я так забеспокоилась? Потому, что я не знала об этой стороне своего мужа? Или потому, что с тех пор, как мы вместе, я ни разу не видела, чтобы Роланд использовал камеру, даже на смартфоне?

Я оглядела помещение и вещи Мелани, и внезапно стены словно начали смыкаться. Сунула фотографии в корзину, бросила сверху крышку, сдернула шарф с крючка и кинулась из павильона прочь.

23

Я не стала рассказывать Роланду о найденных фото, но, готовя мне ужин в тот вечер, он заметил, что я беспокоюсь.

За столом Роланд спросил, о чем я задумалась, и я ответила, что все в порядке. Он сменил тему и заговорил об одном из своих знакомых: тот хотел, чтобы Роланд подписал ботинки для гольфа детям – подопечным благотворительной организации, в которую муж сделал пожертвование. Однако мои мысли все время возвращались к той фотографии Мелани. Грудь, прикрытая рукой, прикушенная губа. Алая помада. Кулон в виде голубки.

– Малыш? – позвал Роланд.

Я подняла глаза от нетронутой еды.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Да, я в порядке, дорогой. – Я выдавила улыбку и заставила себя откусить кусочек рыбы, чтобы успокоить его.

Мы легли в постель, но заснуть у меня не получалось. Роланд же уснул, как только его голова коснулась подушки. Я смотрела на его лицо, озаренное луной, молочный свет которой просачивался сквозь щели в шторах. Что он скрывает от меня о Мелани? О