Когда она вернулась - Люсинда Берри Страница 17

Я обошла машину вокруг, открыла дверь, вытянула из гнезда ремень и пристегнула им маму вместе с Шайло.

– Уверена, что все будет в порядке. В былые времена дети не разъезжали в люльках, и все они выжили.

Папа, облегченно вздохнув, занял водительское место, рядом с Мередит. На этот раз он настоял на том, чтобы сесть за руль. Хоть это было в порядке вещей. Я забралась назад, к маме.

– Спасибо, – тихо сказала она.

– На здоровье, – отозвалась я, стараясь избегать с ней прямого зрительного контакта. Мне не нравилось смотреть ей в глаза, потому что каждый раз, как я это делала, неминуемо заканчивался ее слезами. Я еще никогда не видела никого настолько погруженного в печаль. Горе врезалось в каждую черточку ее лица. И никого столь же беспокойного я тоже никогда не видела. Она будто все время была готова выпрыгнуть из собственной кожи. Интересно, когда у нее брали анализы, ее протестировали на наркотики?

На маминой ветке форума «Исчезнувшие» тема наркотиков обсуждалась с самого начала. Я наткнулась на этот сайт, еще когда училась в средней школе. Там было полно историй, похожих на мамину, – когда люди исчезали, буквально растворившись в воздухе, не оставив ни единой зацепки, без всяких признаков насилия. Они просто пропадали. Совсем как мама.

На форуме были сотни веток, и порой я проглядывала их, чтобы прочесть чужие истории, но в основном фокусировалась на маме. Там сформировался целый фан-клуб из энтузиастов, желавших раскрыть ее дело. Папа относился к ним презрительно, называя всех чокнутыми, а мне их посты на форуме нравились. Эти люди и впрямь ее знали. Они раскопали о маме такие вещи, о которых папа мне не рассказывал, – к примеру, как маму оштрафовали за мелкую кражу в магазине, когда ей было двадцать, или как она чуть не осталась на второй год в десятом классе потому, что завалила продвинутую алгебру. А мне-то всегда было невдомек, почему я так плаваю в математике, если папа в ней так круто шарит. Я втайне надеялась, что это от мамы. Но я никогда не узнала бы этого наверняка, не сиди я на этом форуме.

Участники подали мне несколько новых идей, осмеливаясь предлагать версии, даже обсуждать которые папа всегда отказывался. Объединял эти версии общий знаменатель – якобы мама завела интрижку и сбежала с любовником – по этой самой причине папа так негативно относился к форуму. Он скорее мог допустить, что ее похитили инопланетяне, чем то, что мама ему изменила. Папа настаивал на том, что они были счастливы, жили в стабильном браке, и жили хорошо. Сколько бы раз его ни спрашивали, он все время повторял одно и то же. Его версия никогда не менялась. Большинство людей ему сочувствовали, доказывая, что у мамы все-таки завелись отношения на стороне, потому что никто не верил, что люди могут быть настолько счастливы рядом с теми, с кем прожито столько лет.

Шайло захныкала, и мама тут же задрала футболку и приложила малышку к груди. На ней не было лифчика. Я постаралась ничем не выдать своего смущения, но это было непросто. Я никогда прежде не видела обнаженную женскую грудь, так откровенно выставленную на обозрение. Я видела других женщин голыми только в раздевалках, но даже там все обычно старались прикрыться. Не то чтобы я осуждала грудное вскармливание. Для ребенка оно лучше всего. Это всем известно. Просто для меня это был новый опыт.

Не отнимая Шайло от груди, мама потянулась и взяла меня за руку, отчего вся картина сделалась еще более необычной – мы трое на заднем сиденье машины, в столь интимный момент, связанные воедино. Насколько странно это должно было выглядеть? Я попыталась поймать папин взгляд в зеркале заднего вида, но тот был всецело поглощен дорогой. По крайней мере, у него было занятие на ближайшие четырнадцать часов. Жаль, что папа не захотел встраивать мониторы в подголовники передних сидений, как сделал папа Меган. Тогда у нас хоть было бы куда смотреть. От телефона толку не было, потому что в машине меня сразу начинало тошнить от чтения с экрана. Я терпеть не могла такие моменты, но с тех пор, как мы собрались в салоне машины впятером, тут воцарилась неловкая тишина.

Папа обещал, что, когда мы вернемся домой, все станет проще. Он был уверен в том, что знакомая обстановка поможет маме почувствовать себя в безопасности, только был один нюанс. Наш дом теперь был незнаком для мамы. Три года назад? Да, тогда она могла ступить на порог и обнаружить, что со времени ее исчезновения практически ничего не поменялось, поскольку мы с папой относились к дому как к маминому святилищу. Но Мередит торжественно все переиначила. И дом перестал быть маминым.

Не могло ли возвращение домой стать для нее еще большей травмой? Я пыталась поделиться своими опасениями со следствием, но мои соображения на этот счет никого не заинтересовали. Мне хотелось поскорее вернуться домой, чтобы Дин смог во всем этом разобраться. Ранее он был за границей, занимался другим делом, но уже летел назад, чтобы встретиться с нами завтра.

Дин – главный следователь по маминому делу из ФБР. Он жил у нас дома несколько недель после маминого исчезновения. Он так долго работал с нами, что буквально стал членом семьи. Я даже стала иногда в шутку называть его дядюшкой. Он, по крайней мере, умел улыбаться. Маркос вечно вел себя так чопорно и был таким душнилой, что я все время нервничала, а ведь я не сделала ничего плохого. Неудивительно, что мама держала рот на замке.

У меня завибрировал мобильник, заставив маму вздрогнуть. Она тихонько всхлипнула, и я погладила ее по спине свободной рукой. По щекам у нее катились слезы. Я хотела помочь ей, только не знала как. Не было заметно, что за время, проведенное в больнице, ей стало легче. Показатели ее крови постепенно возвращались к норме, и врачи считали, что тенденция к улучшению сохранится и в дальнейшем, однако мама не переставала бояться, и чем активнее ее принуждали к разговору, тем сильнее она замыкалась в себе. Словно не знала, как жить вдали от того места, где она провела все эти одиннадцать лет. Дин собирался привезти специалиста, который имел опыт в ситуациях, аналогичных маминой, и умел выводить людей на разговор. В этом заключалась вся моя надежда, потому что видеть маму такой было невыносимо,