Герои старого кино - Галина Владимировна Романова Страница 16

– Что он сделал, когда подбежал?

Майор сверлил его неприятным взглядом. А красивая женщина Виктория что-то искала в своем телефоне.

– Он подбежал, что-то швырнул парню на грудь и крикнул, чтобы я позвонил. Я не понял сначала, а потом взял в руки эту вещь. Это оказался медальон с номером телефона. Вашим номером. – Он посмотрел на Викторию. – И я позвонил по нему. А потом надел медальон парню на шею.

– Но не рассказали всей правды, – упрекнула она его и сунула ему под нос фото на телефоне. – Он? Этот парень швырнул медальон?

– Да. Он.

– И что было дальше? Он убежал?

– Нет. Он не успел.

Куницын потер шею ладонью правой руки. Его кадык все еще помнил прикосновение прохладной кожи чужих перчаток.

– Тот черный джип подъехал. Двое выскочили из него. Один ударил парня под дых. Второй затолкал его в машину. А тот первый… – Куницын замотал головой, закончив с болезненным надломом в голосе: – Он схватил меня за шею и приказал все забыть.

– Как точно он сказал?

Серьезно?! Это все, что их интересует?! Не то, что он теперь в опасности из-за собственной болтливости. А то, что и как сказал бандит!

– Он сказал: молчи и будешь жить. Это дословно. Заранее хочу предупредить: я не запомнил, как он выглядит.

Куницын подхватил жену под руку. Посмотрел на полицейских со скорбным укором и спросил:

– И что же теперь? После того, что я вам все рассказал? Жить мне осталось всего ничего, так?

Глава 10

Она медленно обходила квартиру. Большие комнаты, высокие потолки. Кухня размером с класс, в котором она училась в начальной школе. С кухни выход на черную лестницу. Он давно был заложен из соображений безопасности. Еще ее родителями.

– Не дай бог, воры! – испуганно округляла глаза мама.

Что у них было делать ворам, Вика не представляла. Жили они небогато, не бедствовали, конечно, но и не шиковали. Привлечь внимание преступных элементов, так всегда называл воров отец, в их жилище было нечем. Но запасной вход с кухни был замурован. И в нише теперь стоял Викин холодильник. Большой, сверкающий черными зеркальными дверями. Со специальным отсеком под лед. Все остальное пространство большой кухни занимал кухонный гарнитур белого дерева. Угловой бархатный диван, на котором Гена очень любил поваляться с телефоном. И круглый стол с шестью стульями в центре комнаты.

– Зачем тебе шесть стульев, Вика? – удивлялся Гена ее покупке.

– А зачем шесть комплектов посуды в сервизах? И шесть ложек, вилок с ножами в наборах? Эта цифра имеет какое-то значение. И стульев будет шесть…

Остальные три комнаты: ее спальня, гостиная, гостевая, где жил до исчезновения Степка, тоже были отремонтированы и обставлены мебелью из последних коллекций.

Почему-то это было важным для нее – потратить деньги, обнаруженные после смерти родителей на их счетах, именно на свое жилище. Ее сестру родители, ушедшие от неизлечимой болезни друг за другом, лишили наследства, сделав особую оговорку в завещании:

«Как не оправдавшую надежд…»

Такой была формулировка. Она была не очень понятна Вике. Многое из того, что происходило между родителями и старшей сестрой, осталось для нее тайной. И сестра не торопилась ее раскрывать.

– Пользуйся, Виктория, щедростью родителей. И ни о чем не печалься, – была ее реакция на завещание. – Только, если что со мной, Степку не бросай! Это моя просьба.

Сестра умерла. Степку Вика забрала к себе, выделив ему гостевую спальню, которая прежде была детской.

– Обживайся, племянник, – сказала она, поставив две его сумки с вещами у двери комнаты. – Надеюсь, мы не станем с тобой конфликтовать. И все у нас получится…

Не получилось. Степка пошел по стопам матери. Та вела себя в молодости совсем не так, как надо. Не оправдала, одним словом, ожиданий родителей. Связалась с плохой компанией. Много пила. Таскала из дома вещи, пока родители не указали ей на дверь и не поменяли замки.

Степка у Вики не воровал. Он начал воровать, как выясняется, у других людей.

В том, что он как-то замешан в странной истории с угоном машины, которая не обнаружилась в автосалоне проданной, Вика не сомневалась. После встречи с Куницыным в первый раз, когда он наврал ей с три короба, она все не могла понять, как Степкин медальон оказался на шее несчастного парня в инвалидной коляске. Но когда Куницын разоткровенничался, все встало на свои места.

Степке угрожали. И он, на минуту вырвавшись из рук бандитов, швырнул свой медальон на грудь парню, попавшему под колеса. И попросил виновника ДТП позвонить. А тот, испугавшись угроз бандитов, ввел ее в заблуждение. И Вика потеряла драгоценное время, которым у оперов негласно считаются первые три часа. Пока следы горячие.

Куницын, сволочь такая, все эти следы уничтожил. И Степка в беде, если вообще еще жив!

Вика взяла любимую кружку двойного стекла, включила кофемашину. И почти не моргая наблюдала за тонкими струйками горячего кофе двойной дозировки. С кружкой подошла к окну – высокому, широкому, со старомодной раскладкой, выполненной современными мастерами по ее желанию. Сейчас в домах таких окон не делают. А у нее вот есть. И подоконник шириной в семьдесят сантиметров. И она на нем любит сиживать. И не только с кофе, но и с тарелками.

Сегодня – в день глубокой тоски – ей не хотелось смотреть за окно. Там было солнечно, ярко, нарядно. Клумбы начинали пестреть первоцветами. На деревьях проклюнулись первые листочки – маленькие, нежные. Красиво, куда взгляд ни кинь. А ее не радовало.

Степка пропал. Генку выгнала. Одна совсем. Сегодня выходной, а ей себя занять нечем. Хоть бы позвонил кто! Просто хотя бы номером ошиблись, чтобы голос чей-то услышать. Она устала молчать, а разговаривать сама с собой считала крайне вредным для душевного здоровья.

Ошиблись номером не телефона, а квартиры. В дверь позвонили. А она точно никого не ждала.

– Здрас-сте вам, Вика.

На лестничной клетке стоял Калинин в классной джинсовке и спортивных штанах от «кого-то там». В руках бумажный пакет – промасленный и вкусно пахнущий. Вика тут же вспомнила, что не завтракала. И даже кофе не допила. Чашку на столе оставила, отправившись открывать.

– Что забыл? – выставила она ногу, когда он попытался без приглашения войти.

– Хватит делать вид, что не рада перспективе человеческого общения, – произнес он и глянул укоризненно. – Вика,