Не верь призраку - Юлия Владиславовна Евдокимова Страница 16

– Неплохо так жить, – шепнула Саша Монике. – шикарный дом! Та кивнула.

Сиделка проводила их в гостиную, где на Сашин вкус было слишком много золота, хрусталя и разноцветных обоев, цыганское барокко, кажется, так зовут подобный декор.

– Будете чай? – вошла в комнату худая морщинистая женщина с яркой белоснежной сединой, совершенно не шедшей к ее угловатому лицу, – раньше в жару я всегда уезжала на море, но последние годы возраст не позволяет. Там климат мягче, а здесь приходится дышать воздухом из кондиционеров.

Хозяйка предложила гостям присесть в цветастые бархатные кресла, на Сашу они производили впечатление музейной затхлости, эх, такой шикарный особняк испортили декором!

– По телефону вы сказали, что хотите поговорить о женщине, которая работала у нас няней.

– Да, это Валентина Мельникова. Ее убили несколько дней назад.

Хозяйка не выразила ни удивления, ни печали может, с возрастом эмпатия уходит?

– Тина, – я завала ее так, – работала у нас двадцать лет назад, когда дети были маленькими. Что я могу сейчас вспомнить? И какое отношение вы имеете к расследованию убийства?

– Мы взяли на себя обязанность помочь полиции, я представляю совет депутатов Георгиевска, где убили эту женщину, – пришла на помощь Моника.

– Лучше бы своими прямыми обязанностями занимались. Народные деньги только тратите. – Женщина неожиданно напомнила Всеволода, олигарха-гопнника, или бульдога, как прозвала его про себя Саша, ведь вылитый! – Да и чем я могу помочь? Я не видела эту женщину 30 лет!

– Мы пытаемся понять, что привело ее в Георгиевск.

– Я даже не знаю, где это, – высокомерно поднялись выцветшие брови.

– Это в часе езды отсюда, в области.

– Тина работала в очень обеспеченных семьях. В 90е большие деньги появлялись быстро и всем сразу хотелось получить соответствующий им образ жизни, кухарка, водитель, няня для детей, Тина знала вкус этой жизни, и ни за что бы не уехала в какую-то дыру.

Моника покраснела и поперхнулась, а Саша заметила:

– Валентина вышла замуж за богатого человека из Питера, встретила его в той семье, где работала после вас.

– Не удивлена! Я всегда говорила, что прислуга только и смотрит, как бы урвать кусочек от нашей жизни. Но Тина была уже не молодой женщиной, и как ей удалось? Поразительно. Но почему вы смотрите в прошлое, возможно, она поехала в тот… как его… ну, туда, где ее убили, потому что какие-то события произошли именно сейчас?

– Мы начали с прошлого. Дальше посмотрим, куда это выведет.

–Так и тратятся деньги налогоплательщиков. Ни от полиции толку, ни вы своими делами не занимаетесь.

– Вы не припоминаете ничего, связанного с Георгиевском?

– Ах, вот как он называется… конечно, нет, что я могу помнить?

– А вы не в курсе, живет ли в городе та семья, куда она перешла после работы у вас?

– Конечно в курсе. Это люди нашего круга. Родители умерли, дети в Америке. Вы можете слетать, поговорить с ними. Вам же все равно как тратить муниципальные деньги!

– Старая дура, – хотела сказать Саша, выходит, зря приехали, тупик.

Хозяйка, улыбаясь, смотрела на гостей, словно прочитала их мысли и радовалась, что ничего из визита не вышло. Чаю, кстати, так и не принесли.

– А вы помните от кого она пришла к вам?

–Конечно, из семьи директора музыкального училища, Доры Борисовны Грумфельд. Вся семья давно в Израиле.

– А ваши дети…

– Мои дети живут на юге Франции.

– Ну, что ж спасибо, что согласились с нами встретиться. Жаль, что ничего нового мы не узнали.

– А вы надеялись узнать? Странно, что у вас были такие мысли!

Сиделка пошла провожать их и у самой двери прошептала:

– Подождите меня за углом, там кафе «Красная шапочка», я постараюсь минут через 15 туда подойти.

В «Красной шапочке» Моника и Саша поели куриной лапши, потом мороженного, потом попросили чаю, снова чаю, прошло уже минут сорок, но сиделка не появлялась. Когда официанты стали поглядывать на них с неодобрением, в кафе вбежала запыхавшаяся женщина.

Она плюхнулась на стул и сразу заговорила:

– Когда семья Доры Борисовны уехала в Израиль, Валентина некоторое время работала еще в одной семье. Я не помню их фамилию, они жили здесь, в Ярославле. Она проработала всего месяц и отказалась, так попала к моей хозяйке. Там был странный ребенок.

– Почему странный? И почему она ушла?

– Он был как ангелочек. Но пришлось отдать из дома всех питомцев, потому что он свернул шеи попугайчикам, и еле спасли котенка. А потом он попытался задушить девочку, с которой играл в парке. Валентина настаивала, чтобы ребенка отвели к психиатру, но родители отказались. Они заплатили Валентине деньги, дали рекомендации, и семье девочки тоже. И уехали куда-то в область, купили там особняк. Валентина расстраивалась, что родители не хотят помочь ребенку, может, что-то еще можно было исправить. Но они уверяли, что он просто подвижный и не осознает еще своих действий. Все пройдет с возрастом.

– Сколько лет было ребенку?

– Лет 10-12. Это было в конце 80х.

– А откуда вы знаете об этой истории?

– Мама работала поварихой у моей нынешней хозяйки, потом я пришла ей на смену, потом превратилась в сиделку. Она хорошо платит. Вернее сын, который во Франции, все деньги у него. Мама дружила с Валентиной, они же все время были рядом, та рассказала маме, а мама мне.

– Призрак из прошлого, вернувшийся спустя 30 лет и убивший нянечку, работавшую с ним всего месяц? Тоже пустой след… Вы ничего о той семье больше не слышали?

– Нет, ничего.

– Спасибо, вряд ли эта история приведет нас к убийце, но это лучше, чем ничего.

Моника и Саша напряженно размышляли всю обратную дорогу.

– Думаешь, Валентина узнала, что ребенок, ставший мужчиной средних лет, сейчас в Георгиевске и решила его остановить?

– Остановить в каком смысле? Представь, ты узнаешь о ребенке, с которым сидела месяц лет 30-35 назад, и едешь в Георгиевск… зачем? Полная ерунда получается. Может из него вырос нормальный член общества.

– В общем, зря мы съездили. Только устали. Хочется домой и в ванну.

– Скоро приедем.

– Да, но я приглашена на ужин.

– О, опять красавчик Вениамин?

Моника покраснела:

– Нет, это Всеволод.

– Бульдог? – от удивления Саша назвала его так, как вертелось на языке. – Он тебе нравится?

– Я его еле выношу. Вечно брюзжит и придирается.

– Но зачем?

– Он главный спонсор строительства и