Пойдем со мной - Рональд Малфи Страница 15

– Да.

Она прикрыла рот одной рукой, а вторую опустила мне на плечо.

– О боже. Какой ужас.

Меня бросило в жар, я почувствовал себя загнанным в угол. Зря я проделал весь этот путь сюда в поисках чего-то темного.

– Ты верующий человек? – спросила официантка.

– Не особо.

– А Он здесь, не важно, веришь ты в Него или нет. И я верю, что Он позаботится о твоей сестре, где бы она ни была.

– Спасибо. Это хорошо.

Ее лицо потемнело.

– А если с ней что-то произошло, то не сомневайся, она в Его теплых объятиях. Когда Господь говорит нам: «Пойдем со мной», у нас нет выбора. Нам надо идти. И Он хранит нас там и утешает.

На это я ничего не ответил и лишь смотрел на нее.

Она сжала мое плечо и пошла к бару.

4

На ужин был шницель по-болонски, который оказался на удивление вкусным. Возможно, из-за того, что пожалела меня, официантка принесла мне целый кувшин пива бесплатно. Я не собирался выпивать его целиком, но в итоге так и сделал, и где-то около полуночи побрел обратно на парковку с кружащейся головой и ощущением, что мои кости стали на два размера больше, чем нужно моему телу. Поскольку я не был уверен, что смогу уберечь «Хонду» от столкновения с деревом, я вызвал другого Аарона, который повернул ключ зажигания, включил нужную передачу и с должной аккуратностью проехал весь обратный путь до мотеля «Валентайн».

Мужчина, который зарегистрировал меня в мотеле ранее в тот вечер, стоял снаружи, под мерцающей розовыми огнями вывеской мотеля, и курил сигарету. Я помахал ему рукой, вылез из машины и полез в карман куртки за ключом от своего номера.

– Мистер Деккер, – позвал он.

– Доброй ночи.

– Сэр, – сказал он, подходя ко мне в темноте.

Я остановился, не вынимая руки из кармана.

– У меня красное лицо? – спросил он.

– Скорее розовое, – ответил я, кивнув в сторону светящейся вывески.

– Я хочу сказать, что ошибся ранее. Я поговорил с женой, и оказалось, что она действительно заселяла в октябре женщину по имени Эллисон Деккер.

– Она уверена?

– Она описала ее в деталях. Сказала, что на ней были солнечные очки и французский головной убор, – он обвел пальцем вокруг своей головы. – Красный берет.

5

На следующее утро, прежде чем отправиться домой, я поговорил с женой владельца мотеля. Она была худая, как амфетаминовая наркоманка, женщина с узким лицом и неправильным прикусом. Ее длинные рыжевато-коричневые волосы были заплетены в косу, спускавшуюся до поясницы. Казалось, что сильный ветер вот-вот унесет ее в стратосферу.

– Я хорошо ее запомнила, потому что она не была похожа на тех, кто обычно сюда приезжает, – сказала женщина.

Мы с ней курили на парковке, пока ее муж, чертыхаясь, копался под капотом своего пикапа всего в нескольких ярдах от нас.

– На ней был красный берет и хорошая обувь. Она сказала, что у нее сломалась машина и ей нужно где-то переночевать, пока ее не починят.

– С ней был кто-нибудь? Какой-нибудь мужчина?

– Я никого не видела, – ответила она, но потом махнула в сторону ряда дверей в конце парковки. – Но к ней мог прийти кто угодно. И я бы этого не узнала, мистер Деккер.

Я окинул взглядом длинное здание. Мое сердце бешено колотилось в груди.

– В каком номере она останавливалась?

– В четвертом, – ответила она. – В том же номере, где вы ночевали прошлой ночью.

6

Когда я вернулся в Харбор-Виллидж, было уже поздно. На нашей улице было темно, но во всех окнах нашего таунхауса горел свет. Когда я вошел, то заметил, что в спешке оставил включенным и телевизор.

Нет, не телевизор, а эта гребаная хоккейная шайба «Алекса» проигрывала твой любимый плейлист восьмидесятых. Джордж Майкл сообщал мне, что я должен верить[5].

Конечно, подумал я. Пошел ты, Джордж.

Я выключил колонку, затем обошел весь дом, выключая везде свет. У меня болела голова, желудок был словно отлит из свинца, и все же все мое тело казалось пугающе невесомым. Наверху горел свет. Я выключил и его, а затем встал под обжигающие струи воды в ванной. Когда я закрыл глаза, в моей голове возник твой образ, Эллисон. Я прогнал его. Я должен остановиться. Иначе я сойду с ума.

После душа я забрался в постель и просто лежал в темноте, глядя на лунный свет, проникающий сквозь окна спальни. На этот раз, когда я закрыл глаза, сквозь мои веки просочился неоново-розовый свет вывески мотеля. Поэтому я снова открыл их.

В гардеробной горел свет.

Я встал с кровати и направился к двери в гардеробную. Все было тихо, если не считать шума крови, стучащей у меня в ушах, и слабого, похожего на звук флейты свиста, доносящегося из моей левой ноздри.

Я приоткрыл дверь гардеробной еще немного, заглянул внутрь и был напуган фигурой, стоящей у дальней стены и окруженной нашей одеждой. Это был я, вернее, мое отражение в овальном зеркале.

Светильник на потолке зашипел, замигал, но не погас.

Когда я снова посмотрел вниз, то обнаружил, что смотрю на твой сундук. И не только на твой сундук, но и на замок, который ты навесила на него совсем недавно. После твоей смерти я совсем забыл об этом чертовом замке.

Сундуки запирают на замок, чтобы их никто не открыл. Сундуки запирают на замок, когда не хотят, чтобы другие видели, что лежит внутри.

Накладка была прикручена к крышке изнутри, так что я не смог бы разобрать ее отверткой. Без ключа к замку я открыл бы сундук, только разбив его. У меня защемило сердце от этой мысли, но я всерьез рассматривал такую возможность. Сундук был довольно прочным, поэтому для того, чтобы разломать его, потребовалось бы что-то посерьезнее, чем обычный молоток. Топор? У нас ведь был он в сарае?

Я собрался выйти из гардеробной, уже представляя, как разрубаю твой сундук в щепки, когда что-то привлекло мое внимание и заставило меня замереть.

На мраморном пьедестале лежал маленький латунный ключик. Я уставился на него, не веря своим глазам, потому что был уверен, уверен…

– Да здравствует мраморный пьедестал, – сказал я и взял ключ.

Он с легкостью вошел в замок. Когда я его повернул, замок открылся.

Ты правда хочешь этого? – заговорил другой Аарон с задворок моего лихорадочного сознания. – Стоит тебе открыть шкатулку, закрыть ее ты уже не сможешь.

Я открыл ее.