Штрафной удар сердца - Алекс Винтер Страница 14

– Может, влюбилась? – предполагает Елена, радуясь, что ее голос звучит естественно. Таня фыркает.

– В кого? В Романова? Я вообще никогда не поверю, что она способна любить кого-то, кроме себя. Ну, точнее, способна, конечно, нас же она любит, но Сашка никого не полюбит больше себя, слишком эгоистична. Да она никогда бы и не сказала об этом прямо. Нет, если и смотрит на Антона, то, по-моему, исключительно из инстинктов. Тем более он такой козлина самовлюбленный. Тут что-то другое.

Подруги ненадолго замолкают, прокручивая в голове недавний разговор, и одновременно произносят:

– А, может, это…

Таня и Елена глядят друг на друга понимающе и кивают, не вдаваясь в объяснения. Проблемы Алекс лежат в иной плоскости, чем любовь, они глобальнее и серьезнее, чем какое-то увлечение. А самое плохое, что помочь они не могут, разве что поддержать морально.

– Я не знаю, как она до сих пор держится, – печально говорит Елена. – Все-таки Сашка стальная. Какая жалость, что ей конституция не позволяет быть лучше. Она бы всех затмила с ее характером и силой воли.

– Ты думала, что будет с ней в следующем году? – спрашивает Таня. – Ее точно выпрут, и что дальше? Куда она пойдет? Господи, это так несправедливо! Она могла бы горы свернуть. Я бы уже сто раз сломалась и бросила коньки, а она каждый раз пытается освоить новую гору.

– И каждый раз ей это не удается, – мрачно говорит Елена. – Рано или поздно она расшибется. Не понимаю, почему Софико не скажет ей: Саша, уймись уже.

– Ну, у Софико Левановны есть причина держать Сашку в команде, – с неожиданной жесткостью говорит Таня. Елена кивает.

– Это да. Но у нас шансов вылететь не меньше. В сборную в этот раз мы можем и не пробиться, кроме Алисы на что-то рассчитывать некому. И что нам делать потом? Тренировать малолеток? Выходить замуж и торчать на кухне? Или же повезет устроиться на телевидение. Можно будет карьеру сделать.

– Это неправда, – горячо возражает Таня. – У тебя прекрасные результаты. А если ты решишь пойти на ТВ, то станешь превосходной ведущей. Будешь комментировать матчи и потом возглавишь канал. Может, его даже назовут в твою честь.

– Льстунья и льстица, – ехидно усмехается Елена, и Таня наконец-то хохочет. Чтобы развлечь зрителей, из динамиков льется нестареющая «Седая ночь», и кучки фанатеющих нестройным хором подпевают вечно юному голосу из далекого прошлого. Таня и Елена не поют, но музыка подхватывает их, и они синхронно притоптывают носками туфель. Сидящая внизу Алиса не реагирует на песню, пялясь в экран своего телефона. Игра ей все так же безразлична.

Алекс возвращается, вновь заставляя редких зрителей пропустить ее на место. Она выглядит гораздо бодрее, от нее пахнет кофе.

– О чем шепчетесь? – спрашивает она.

– О карьере телеведущих, – отвечает Таня. – Если нас выпрут из команды, мы пойдем на телевидение. Что бы ты хотела вести?

– Почему вас должны выпереть? – удивляется Алекс.

Подруги одновременно отмечают это «вас» вместо «нас», с трудом удерживаясь от того, чтобы переглянуться, но Алекс внутренним радаром засекает эту паузу и торопливо добавляет: – Я буду вести «Фабрику звезд». Там мне самое место. Потом меня заметит продюсер, и я стану солисткой девчуковой группы. А что? Мы все прекрасно знаем такие примеры.

– Там же петь надо, а у тебя голос, как у козы, я же помню наше стихийное караоке, – смеется Елена. Алекс кривится.

– Я тебя умоляю. Кого волнует голос, когда есть это? – Она проводит руками по груди и удовлетворенно усмехается, заметив, как со всех сторон на нее пялятся мужчины. – Нет, кроме шуток, о чем вы болтали?

– О тебе, естественно, – отвечает Елена. – Гадали, в кого ты влюбилась. Романова отмели сразу, слишком очевидно, да и играет он тут постоянно, только ты и не думала на игры ходить. Признавайся, это кто-то из белорусов?

– Черт, я так и знала, что говорили обо мне, – притворно сокрушается Алекс. – Ладно, вы меня раскусили. Я влюблена во вратаря белорусов. Выбирала самого усатого. Очень хочу, чтобы в ночи он шепнул мне на ухо: «Девочка моя, доведи меня до оргазма, нажарь картошечки!»

Алекс неумело басит, скверно пародируя акцент, но девчонкам много не надо. Они хохочут, позабыв о мрачных мыслях, которые еще минуту назад не покидали их головы.

Сейчас

Пока Агата корпела над протоколами, я вновь отправился в спорткомплекс – пообщаться с персоналом.

Атмосфера внутри была напряженная. На меня косились, однако упорно делали вид, что им нет никакого дела до того, чем я тут занят. Ладно, хоть пальцем не тыкали и не снимали на камеру мобильного. Начальник безопасности, как туманно объяснил мне вахтер, находился «где-то на территории», – универсальная отговорка для тех, кто не ходил на работу и занимался своими делами. Однако я ошибся: безопасника быстро вызвонили, и он обещал подойти минут через десять. Я потребовал пустить меня на место преступления, хотя сам не знал, что рассчитываю там найти.

Бассейн оказался заперт, мне разрешили войти после нескольких звонков и согласований, что не добавило позитива. Воду спустили, из-за чего помещение стало еще больше похоже на мертвецкую. Кровь Антона отмыли. Пахло хлоркой, сыростью и чем-то ароматическим, неестественным и немного неприятным.

Начальник службы безопасности Владимир Лаврентьев, лысый, слегка обрюзгший мужчина лет сорока пяти с остатками былой привлекательности, встретил меня с показной готовностью к сотрудничеству. В бассейне ему было заметно неуютно, он потел, то и дело бросал взгляды на место, где еще недавно лежало тело, отворачивался и косился по углам, лишь бы не смотреть на отмытый от крови кафель. Я подумал, что сам безопасник – не из бывших оперов, уж больно он пуглив. У ментов, пусть даже бывших, во взгляде остается настороженность немецкой овчарки, как бы ласково они ни смотрели, у этого типа ничего подобного не было. Поэтому особой откровенности от него не ждал, предполагая, что Лаврентьев будет изворачиваться изо всех сил. Как он ни храбрился, вид у него был довольно жалким, учитывая масштаб произошедшего. Даже странно, что ему доверили эту должность. Обычно в безопасность уходят вышедшие на пенсию менты и военные, этот же тип производил впечатление тыловой крысы. Я показал ему видео, но Лаврентьев лишь пожал плечами, не опознав даже убитого Романова, потому что лично с ним знаком не был, остальные фигуранты ему тоже знакомыми не показались. Проку от такого безопасника как от козла молока.

– Понятия не имею, как это произошло, – сокрушенно признался он. – Сам понимаешь, пацаны куда