Перекресток - Мэтт Бролли Страница 14

Они обнялись на парковке, и неловкость, возникшая в разговоре о Финче, исчезла.

– Было здорово снова увидеть тебя, Трейси. Ты уверена, что тебя не нужно подвезти?

– Нет, я поеду на автобусе, – сказала Трейси, слегка запинаясь. – Может, сначала быстренько позвоню своему молодому констеблю.

Луиза усмехнулась.

– Будь осторожна. И нам нужно встречаться почаще.

– Я согласна. Я могла бы в ближайшее время заскочить на побережье. Примешь меня?

– С удовольствием. Тогда до встречи!

– Скоро увидимся, красавица, – крикнула Трейси отъезжавшей на машине Луизе.

Жаль, что Трейси упомянула Финча. Теперь Луиза только о нем и думала, возвращаясь в Уэстон. Неужели от Тимоти не было спасения? Она надеялась, ее перевод в Уэстон – последний. Тимоти Финч победил и вытеснил ее из своей жизни, так почему же он все еще преследует ее? В гневе молодая женщина сильно надавила ногой на акселератор. Она проехала по пустынной М-5, свернула на въезд в Уорд, притормозила и попыталась собраться с мыслями. В настоящее время в ее жизни было много отвлекающих факторов. Помимо Финча, Блэкуэлл приходилось иметь дело со своим непутевым братом и следить, чтобы тот должным образом воспитывал ее маленькую племянницу, но при этом Луиза старалась сосредоточиться на деле Вероники Ллойд. Она была в долгу перед этой женщиной. Вероника стала жертвой ужасного преступления, лишившего ее достойной кончины. Конечно, Луиза не собиралась отстраняться от Эмили. Она будет рядом с ней, родителями и братом, когда понадобится, но сейчас нужно сосредоточиться на убийстве Вероники.

Луиза вернулась в коттедж, сделала себе чай с молоком и, потягивая его, стала глядеть на самодельную «доску убийств». Время от времени она проверяла телефон на наличие вечернего сообщения от Финча, но оно так и не пришло.

Глава девятая

Вблизи священник оказался более дряхлым, чем ожидал Симмонс. Это и неудивительно, ведь Джефф был мальчиком, когда в последний раз встречался с ним лицом к лицу, но перемена во внешности священника тревожила. Кожа сероватого цвета казалась слишком сухой, она обтягивала кости черепа и обвисала складками на шее. Белки выцветших глаз были испещрены крошечными красными прожилками. Ноющее чувство вернулось к Джеффу, и он снова усомнился в себе, но, вспомнив преступления священника, попытался убедить себя, что тот заслуживает его мести.

– Вы помните меня, отец? – спросил Симмонс, и голос эхом отозвался в пустой церкви.

Священник изучал Джеффа. Его голова покачивалась, он пытался вспомнить, где видел этого человека раньше. Джефф сомневался, что какие-то его настоящие черты могут напомнить священнику о мальчике, которым он был когда-то. В период полового созревания лицо и тело Джеффа очень сильно изменились. Он вырос, лицо стало вытянутым и изможденным, а волосы спадали сзади на плечи. Единственной зацепкой могли стать его руки в перчатках, скрывающих изуродованную ожогами кожу.

Священник покачал головой и с улыбкой произнес:

– Прости, сын мой, память уже не та, что была когда-то. Слишком много людей, как ты понимаешь. Я с трудом могу вспомнить, что я ел на завтрак.

В священнике была какая-то притягательная сила, несмотря на его возраст. От добрых слов, сказанных с сильным ирландским акцентом, Симмонс почувствовал тепло внутри.

– Как тебя зовут, сын мой?

– Это не имеет значения, отец.

Джефф колебался, поскольку знал, что наступил решающий момент. Симмонс взглянул на распятие, расположенное высоко над алтарем, на белого Иисуса, висящего в вечной агонии, и вспомнил, что видел все это много лет назад. Когда-то он обратился за помощью к этому священнику, и его оттолкнули. Джефф принял решение и начал действовать.

– Я знаю, уже поздно, отец, но мне нужно исповедаться.

Священник моргнул, и его глаза расширились, словно он только что узнал человека перед собой.

– Конечно. Здесь – или ты хочешь уединиться в исповедальне?

Джефф встал.

– Я последую за вами.

Священник начал опускаться на колени, используя скрипучую деревянную скамью в качестве опоры.

Джефф протянул руку, чтобы помочь ему, и тоже преклонил колени перед распятием.

Это была долгая, медленная прогулка. Священник шаркал, словно пытался остановить время. Это напомнило Джеффу о тех временах, когда он посещал церковь Святой Бернадетты с отцом и они вместе проходили станции Крестного пути. Джеффри было четыре или пять лет, и ему разрешили посмотреть по телевизору мини-сериал о жизни Иисуса. В то время он мало что понял из этого сериала, но зрелище привлекло его внимание как никакое другое.

Отец часто бывал суров, но когда дело доходило до передачи, он поощрял интерес Джеффа и с неизменным терпением отвечал на его многочисленные вопросы. В частности, Джефф был очарован сценами Распятия. Он расспрашивал отца, почему Иисус нес крест, зачем на его голову был надет терновый венец и отчего стража била его, когда ему так тяжело было нести свою ношу. Вот дело дошло до самого Распятия. Мать пыталась запретить ему смотреть эту серию, но отец настоял, и мальчику разрешили, несмотря на его нежный возраст. Папа объяснил, как Иисус спасал души всех людей, будучи распятым, и Джефф удивился чуду, хотя, когда увидел, что гвозди были вбиты в плоть Иисуса, он поежился, будто раны нанесли ему самому. Мальчик плакал, когда Иисус висел на кресте, и это был один из немногих случаев, которые он мог вспомнить, когда отец обнял его.

Через неделю после завершения мини-сериала отец снова повел его в церковь Святой Бернадетты. Они вместе прошлись по внутренней части церкви, и отец показал ему станции Крестного пути, сравнивая их с телесериальными. Там был Иисус, падающий впервые; там Иисус видел свою мать, Марию; там был Симон из Кирены, помогавший нести крест.

Они вместе совершали обход вокруг церкви по крайней мере раз в месяц, и каждый раз Джефф испытывал что-то новое. По мере того как Джефф становился старше, он все больше понимал значение путей. Любимым изображением Джеффа Симмонса всегда было изображение Иисуса, пригвожденного к кресту. Сначала изображение распятия вызывало в нем слезы, но со временем он начал понимать, какую жертву Иисус приносил за все человечество, и оно стало для него прекрасным.

Джефф мог поделиться воспоминаниями с пожилым священником, но не думал, что тот поймет. Когда они подошли к исповедальне, священник жестом пригласил Джеффа войти. Исповедальня была разделена на две части, так что священник и прихожанин отделялись друг от друга. Когда Джефф в детстве впервые исповедовался, он находился в одной комнате с приходским священником. Он вспомнил свое смущение во время перечисления грехов – ложь, обман, грубость по отношению к родителям, непосещение