Этюд в багровых тонах. Приключения Шерлока Холмса - Артур Конан Дойль Страница 12

Победно сверкая глазами, Холмс прижал руку к сердцу и раскланялся в ответ на аплодисменты воображаемой толпы.

– Что ж, поздравляю, – заметил я, немало удивляясь его пылу.

– Возьмем прошлогоднее франкфуртское дело. Если бы мой тест уже существовал, фон Бишоффа наверняка бы вздернули. А Мейсон из Брэдфорда, а пресловутый Мюллер, Лефевр из Монпелье, Сэмсон из Нового Орлеана? Я могу назвать дюжину случаев, когда этот метод сказал бы решающее слово.

– Вы похожи на ходячий справочник по преступлениям, – рассмеялся Стэмфорд. – Могли бы выпускать такого рода газету. Под названием «Стародавние полицейские новости».

– Небезынтересное было бы чтение, – заметил Шерлок Холмс, заклеивая палец кусочком пластыря. – Надо остерегаться, – улыбнулся он, обращаясь ко мне, – ведь каких только ядов не перебывало у меня на столе.

На его протянутой руке я заметил множество таких же кусочков пластыря и участки кожи, обесцвеченные сильными кислотами.

– Мы пришли по делу, – сказал Стэмфорд, усаживаясь на трехногий стул и подталкивая второй ко мне. – Мой друг подыскивает себе жилье, а вы жаловались, что никак не найдете, кто бы пожелал снять квартиру на паях с вами, вот я и подумал вас свести.

Мысль о том, чтобы делить жилье со мной, видимо, привела Шерлока Холмса в восторг.

– Я приглядел квартирку на Бейкер-стрит, – сообщил он, – удобней не придумаешь. Надеюсь, вы ничего не имеете против табачной вони?

– Я и сам курю матросский табак.

– Прекрасно. Я постоянно вожусь с химикалиями, иногда ставлю опыты. Вам это будет досаждать?

– Ничуть.

– Погодите, припомню остальные свои недостатки… Временами на меня нападает хандра и я по нескольку дней ни с кем не разговариваю. Когда такое случается, не надо думать, будто я сердит. Просто не трогайте меня – и скоро это пройдет. Ну а вам есть в чем признаться? Раз мы собираемся стать компаньонами, лучше заранее узнать друг о друге самое худшее.

Этот допрос меня насмешил.

– Я держу щенка бульдога, по причине расстроенных нервов не терплю шум и гам, поздно встаю по утрам и безобразно ленив. Когда здоров, я подвержен и другим порокам, но пока что в основном обхожусь этими.

– А игру на скрипке вы относите к шуму и гаму? – встревожился Холмс.

– Зависит от исполнителя. Искусная игра – это пир богов, а вот плохая…

– А, ну тогда все в порядке. – Холмс рассмеялся. – Думаю, мы можем ударить по рукам… если, конечно, вам понравится квартира.

– Когда мы ее посмотрим?

– Встретимся здесь завтра в полдень, поедем туда и все уладим.

– Отлично… ровно в полдень.

Я пожал Холмсу руку.

Оставив его наедине с химикалиями, мы со Стэмфордом направились пешком к моей гостинице.

– Кстати… – Я остановился. – Как, во имя всего святого, он догадался, что я прибыл из Афганистана?

Стэмфорд загадочно улыбнулся:

– Вот этим он и отличается от остальных людей. Многие желали бы знать, как он доискивается до таких вещей.

– А, так это тайна? – воскликнул я, потирая руки. – Заинтригован! Спасибо, что свели меня с ним. Ведь, как вам известно, «предмет людской науки – человек».

– Тогда его и изучайте, – сказал Стэмфорд на прощанье. – Правда, вам с ним придется непросто. Пари держу, он уже знает о вас больше, чем вы о нем. До свиданья.

– До свиданья. – И я пошагал к гостинице, размышляя о своем новом знакомце.

Глава II

Наука дедукции

На следующий день мы, как было условлено, встретились и осмотрели квартиру в доме 221Б по Бейкер-стрит, о которой в прошлый раз говорил Холмс. В ней оказались две удобные спальни и просторная общая гостиная с уютной мебелью и двумя широкими окнами. Жилье было во всех отношениях превосходным, арендная плата, поделенная на двоих, очень умеренной, так что сделка была заключена тут же, на месте, и мы сразу вступили во владение. Тем же вечером я привез из гостиницы свои вещи, а наутро моему примеру последовал Шерлок Холмс со своими сундуками и чемоданами. Почти два дня ушло на то, чтобы распаковать и разложить наш скарб. После этого мы начали постепенно обживаться и привыкать к новой обстановке.

Холмс оказался неплохим соседом – тихим, ведущим размеренную жизнь. Ложился он обычно не позднее десяти, завтракал и уходил на улицу, пока я еще спал. День он проводил либо в химической лаборатории, либо в прозекторской; временами совершал длительные прогулки – похоже, в наименее респектабельные районы города. Когда на него находил стих, он работал как проклятый, но иногда наступала реакция, и он целыми днями лежал на диване в гостиной, не говоря ни слова и не шевелясь. В таких случаях взгляд моего соседа делался мутным и отсутствующим, и я бы заподозрил его в употреблении какого-то наркотика, если бы не знал, насколько умеренную, безупречную жизнь он ведет.

Неделя шла за неделей, а меня все больше донимало любопытство – хотелось узнать, что за человек мой компаньон и каковы его жизненные цели. Даже его внешний вид сразу привлекал к себе внимание. Ростом он превышал шесть футов, а из-за редкостной худобы казался еще выше. Взгляд острый, пронизывающий (за исключением описанных выше периодов апатии); нос тонкий, ястребиный, что делало облик Холмса еще более настороженным и целеустремленным. Подбородок, выдающийся и квадратный, также обличал человека решительного. Руки, вечно в пятнах от чернил и химикалий, тем не менее были способны к движениям самым нежным и аккуратным – я заметил это, наблюдая, как Холмс обращается с хрупкими принадлежностями при натурфилософских опытах.

Читатель заклеймит меня как любителя совать нос в чужие дела, если я признаюсь, насколько овладело мной любопытство, как часто пытался я сорвать завесу молчания, за которой Холмс скрывал все, что касалось его личных обстоятельств. И все же, прежде чем судить, подумайте о том, насколько тусклой была моя жизнь и как приходилось хвататься за все, способное ее расцветить. По слабости здоровья я почти все время сидел дома, позволяя себе выходить на улицу только в самую хорошую погоду, и это монотонное существование не оживлялось ни одним дружеским визитом. Стоит ли удивляться поэтому, что я с жадной заинтересованностью взялся разгадывать тайну, окружавшую моего компаньона, и этому занятию посвятил немало времени.

Нет, Холмс не изучал медицину. Он сам, в ответ на какой-то случайный вопрос, подтвердил слова Стэмфорда. Осваивал ли он какой-либо курс наук, дабы получить ученое звание и обеспечить себе положение в научном мире? Нет, на это ничто не указывало. В то же время он проявлял большое усердие в занятиях и приобрел настолько полные и детальные познания в очень причудливом круге