Китайский Шерлок Холмс - Ши Чэнь Страница 11

это был первый проступок, совершенный на почве отчаяния от крайней бедности, он не только отпустил ему все грехи, но и выдал бедняге несколько тысяч долларов. Деклану надо было благодарить всех богов: мало того, что его даже не исключили, так он еще и кучу денег заграбастал. Неудивительно, что после выпуска он хотел уехать в Китай продвигать бизнес… Его сиятельство Гу Ян повысил престиж нашей страны; он показал всем, какая древняя у нас история, сколько у нас природных богатств и какие глупые и богатые у нас люди.

– Да-да, я дурак, а ты самый умный: возвращаясь в общагу посреди ночи, не даешь тебя напугать до полусмерти!

– Хань Цзинь, у золотого мальчика Гу есть одно дурное пристрастие. Ему нравится прятаться за дверью, и когда ты ее открываешь, он выпрыгивает и пугает тебя. Особенно любит делать это в районе полуночи…

Почувствовав себя неловко от насмешек, Гу Ян отмахнулся:

– Ладно, хорош глумиться. Если так пойдет, ты все тайны моего прошлого разболтаешь.

– Это уж точно, – самодовольно продолжил Чэнь Цзюэ. – Кстати, астма у тебя так и не прошла?

– Ох, врожденное не проходит, но я сейчас в ремиссии. К слову, после того случая с «фантомной пулей» в Нью-Йорке ты все еще общаешься с мисс Мосс?

– Общался несколько раз, но только по делу.

– Эх ты! Пора бы тебе уже завести романтические отношения с девушкой. Мисс Мосс, на мой взгляд, была весьма недурна; может, у вас что-нибудь да и вышло бы.

– Ты же понимаешь, я не создан для такого.

Я редко видел, чтобы Чэнь Цзюэ так улыбался. Похоже, он был действительно в хороших отношениях с Гу Яном.

Чэнь Цзюэ говорил мне, что все люди, изучающие математику, одиноки. Потому что математику трудно сделать общедоступной – она не похожа на литературу, философию, искусство, музыку. Даже не зная основ любой из этих сфер, их можно избрать темой для разговора и обменяться парой фраз с профи. Математика же – наука, которая изучает количественные отношения, пространственные отношения и логическую взаимосвязь в реальном мире. Она придает большое значение дедуктивным[18] выводам, но именно дедуктивные выводы делают многие доказательства теорем оторванными от конкретики, что приводит в ступор людей с недостатком математических знаний и отсутствием должной логической подготовки.

После еще нескольких фраз Гу Ян вдруг выпрямился и с серьезным видом сказал Чэнь Цзюэ:

– Я пришел сюда на этот раз, чтобы попросить тебя об одолжении. Мгла, окутывающая это дело, сковала мое сердце, и уже долгое время никто не в силах ее рассеять. Чэнь Цзюэ, ты – самый первый друг, который появился у меня в США, и тебе я больше всех доверяю. Надеюсь на твою помощь.

Чэнь Цзюэ, казалось, предугадал это. Выражение его лица оставалось неизменным, но он едва кивнул головой, дав понять Гу Яну, чтобы тот продолжил.

Гу Ян вздернул голову и через пару мгновений, как будто набравшись смелости, произнес:

– Я хочу попросить тебя расследовать дело моего отца.

– Гу Ян…

– Не переубеждай меня. Я просто хочу, чтобы ты ответил: да или нет, – тут же перебил тот.

– Не спеши, сначала выслушай меня, – терпеливо сказал Чэнь Цзюэ. – Я кое-что знаю о смерти твоего отца. Я в курсе, что то крайне громкое дело двадцатилетней давности связано с твоим отцом. Но ты никогда об этом не упоминал, а мне было неудобно расспрашивать. Ты пришел ко мне сегодня, и раз уж обо всем рассказал, я как друг обязательно помогу тебе. Даже если б мы не были дружны, мне все равно хотелось бы расследовать столь старое дело в поисках истины!

– Так ты обещаешь мне? – удивился Гу Ян.

– Я принимаю твой заказ. Но хоть я не детектив и не юрист, а всего лишь консультант по уголовным делам, вознаграждение потребую не меньшее! – со смехом ответил Чэнь Цзюэ.

– Тогда я выдам тебе чек, и ты впишешь туда сумму, которую посчитаешь достаточной. Мне все равно, сколько я потрачу денег, если ты разберешься в этом деле и очистишь имя моего отца. – Гу Ян был серьезен и, казалось, так же всерьез воспринял шутку Чэнь Цзюэ.

– Ого! Второе поколение богачей совсем другое: деньги для них по-прежнему не проблема, а вот манера общения совершенно иная… Я пошутил насчет вознаграждения. Если мне не изменяет память, год, когда произошел инцидент с твоим отцом, – тысяча девятьсот девяносто четвертый. С тех пор прошло двадцать лет, и немало улик и данных были утрачены.

Даже обычно уверенный в себе Чэнь Цзюэ нахмурился, когда сказал это.

Я слушал их разговор, словно в тумане. Судя по их дальнейшим словам, похоже, двадцать лет назад отца Гу Яна несправедливо обвинили в убийстве. Сын вернулся из-за границы, чтобы повторно расследовать это дело.

– У меня с собой одна вещь, на которую тебе следует взглянуть. Возможно, она не представляет особой ценности – многие так думали, но я всегда чувствовал, что отец не просто так мне ее оставил. Среди всех, кого я знаю, ты самый умный, и если посчитаешь ее бессмысленной, я не стану с тобой спорить. Отныне я не буду упорно придерживаться своей точки зрения.

Говоря все это, Гу Ян взял стоявший рядом с ним черный портфель, положил его на колени, расстегнул молнию и достал потертый блокнот. Взглянув на Чэнь Цзюэ, словно подумал о чем-то неприятном; на его лице промелькнула гримаса боли. Он положил блокнот на журнальный столик, подвинул его в сторону Чэнь Цзюэ и убрал портфель.

Чэнь Цзюэ взял блокнот, открыл его на первой странице и принялся читать. В комнате внезапно повисла тишина. Я наклонился поближе и увидел заголовок – «Белоснежка в тайной комнате».

Это сказка или роман? Я еще сильнее запутался…

Гу Ян сдвинул очки на переносицу и пояснил:

– Этот блокнот заполнял мой отец, пока не повесился в психиатрической больнице. Странный текст, потому что в обычное время он не мог написать нечто подобное. Так почему же перед смертью он вдруг решил оставить мне эту запись? Это сказка; я раз за разом ее перечитывал, но так ничего и не выяснил.

Чэнь Цзюэ молчал, всецело сосредоточившись на чтении. В такой ситуации его лучше было не беспокоить.

Спустя десять с лишним минут он отложил блокнот и обратился к Гу Яну:

– Ты не ошибся, это действительно не обычная сказка. Это завещание твоего отца, и в нем очень много информации. Только сейчас у нас на руках крайне мало улик; их недостаточно, чтобы раскрыть то, что скрывается за этой сказкой. Мне надо знать гораздо больше.

– Я расскажу