Стормберги - Лиза Марклунд Страница 10

– Меня тогда еще на свете не было, – сказал Роланд, – так что даже не знаю, чем я могу помочь.

Сусанна повернулась к Викингу.

– Мне было две недели от роду, – сказал он, – так что я тоже не знаю, что…

– Но ведь твой папа вел следствие.

– Не с самого начала. Сперва им руководил шеф полиции Мессауре, Бергстрём, кажется…

– Ну вот видишь, у тебя уже куча фактов!

Викинг оглядел толпу, ища глазами Алису, помахал ей рукой, чтобы она подошла.

– Я немного устал, – проговорил он, когда она подошла к ним, и обнял ее за плечи. – Как ты считаешь, может, уже заканчивать мероприятие?

– Тебе виднее, – ответила она.

В эту минуту Сив Юханссон постучала вилкой по бокалу и поднялась, сжимая в руке носовой платок. Гул голосов стал стихать и затих.

– Карин была моей лучшей подругой, – надтреснутым голосом произнесла она. – С девятнадцати лет я каждый день разговаривала с Карин. Каждый день, всю жизнь. О детях, о работе, о жизни. Теперь стало так тихо. Ее голос больше не звучит, но я все равно скажу. Не знаю, слышно ли меня там, наверху, но я попробую.

Она вытерла глаза, слегка покачнулась. Викинг знал, что Сив любит выпить.

– Она приехала в Мессауре помощницей повара, когда я работала там секретаршей в пасторской канцелярии. Мы были отличной компанией. Карин держалась очень скромно, но все ее очень любили. С нами были Ингвар и Бертиль и… как бишь ее звали?

На мгновение она замолчала, погрузившись в воспоминания. Поправила завитые локоны. Викинг не сводил глаз со старушки – какая же она хрупкая. Вероятно, она все же не совсем в себе.

– Карин и Калле пели вместе, – продолжала она, – под оркестр в Народном доме и на Кальуддене по субботам…

Она закрыла глаза, взяла ноту. Начала петь, слабо и немного фальшиво, о том, как в саду не слышны даже шорохи. Викинг узнал эту песню, ее часто пела мама Карин. В ней говорилось о Москве. Влюбленная пара гуляла ночью по берегу Москвы-реки.

Викинг встретился глазами с Алисой, она чуть заметно улыбнулась. Сив пела дальше – о том, как речка движется и не движется, вся из лунного серебра. Народ начал шептаться и шуршать салфетками, но Сив ничего не замечала. Голос не слушался, она все меньше попадала в ноты, но не сдавалась. Пела наобум о том, что надо не забыть эти тихие вечера. Все переговаривались, кто-то громко откашлялся.

Наконец она склонила голову и, вытерев слезы, тяжело опустилась на стул.

Викинг воспринял это как сигнал закончить поминки и поблагодарил всех за то, что они пришли.

В утомленном молчании они вместе с Алисой и детьми убрали пoсуду и навели порядок. Вытерли столы, помыли посуду. В воздухе ощущалось напряжение. По опыту Викинг знал, что смерть и похороны редко пробуждают в человеке хорошее.

– Что такое Мессауре? – спросила Юсефин, когда они выходили из помещения. – Где это? Где-то неподалеку?

– Его больше нет, – ответил Викинг. – Весь поселок снесен.

– Снесен? – удивилась Юсефин. – Но почему?

– Пруд на том месте остался, – сказал Маркус. – И площадь. Мы в детстве ездили туда с классом.

Алиса погасила свет, дверь захлопнулась. Они вышли на улицу. Стоял светлый летний вечер. Ветра с Северного Ледовитого океана задули сильнее, небо затянуло облаками. Викинг взглянул в сторону горы Стормбергет.

Однажды Карин взяла его с собой в Мессауре – в то время она ждала Свена. Должно быть, это было в 73-м или 74-м, ему было лет двенадцать – тринадцать. У него остались смутные воспоминания. Снега не было, но в тот день тоже дул сильный ветер. Тогда в некоторых домах еще жили люди, он видел светящиеся окна. Большинство магазинов на главной улице были заброшены, витрины заклеены бумагой. Многие дома уже увезли, улицы напоминали щербатый рот с выпавшими зубами… Он так и не понял, зачем мама привезла его туда. А потом, когда они стояли на узенькой улочке, ведущей в никуда, мама вдруг заплакала. Присев, обняла его, крепко прижала к себе и что-то шептала ему на ухо, а Викинг ответил, что он замерз, и они поехали домой.

– Когда-то в Мессауре проживало больше тысячи человек, – сказал он сейчас. – Почти все работали на строительстве гидроэлектростанции. Когда они ее закончили, то стали никому не нужны, и поселок тоже. Его закрыли, дома увезли. Они были построены на сваях, так что от них и следов не осталось. Людей перекидывали с места на место. Здесь всегда так поступали.

Их машины стояли рядом на служебной парковке рядом с участком. Маркус нес на руках маленькую Майю, Юсефин вела под руки смертельно уставшего Эллиота. Быстро обняв Викинга и Элин, она села на заднее сиденье машины Маркуса.

Элин и Шамари, приехавшие на похороны из Стокгольма, остановились в доме Карин на Кварндаммсвеген. Викинг с Алисой подвезли их туда.

– Ты уже решил, что будешь делать с виллой? – спросила Элин, кивая на дом модели «Эльвбю». – Продашь или оставишь себе?

Густав заказал этот дом для себя и Карин, когда они ждали Викинга. Это была одна из первых моделей у производителя. Карин прожила в нем всю свою сознательную жизнь. Несмотря на суровый климат, дом держался хорошо, но теперь его надо было ремонтировать и модернизировать.

– Пока не знаю, – ответил Викинг. – Многое зависит от Алисы.

Элин повернулась, зашла в дом и закрыла за собой дверь.

Не зажигая лампы, они плюхнулись рядом на диван. От тусклого голубовато-серого света за окнами тени стали серыми, очертания расплывчатыми. Викинг даже не видел ее лица.

– Мы должны рассказать им, кто ты, – проговорил он.

– Нет, – ответила она без всякого выражения.

– Они имеют право знать.

Она сглотнула.

– Теоретически – да, возможно, – сказала она. – Но на самом деле все равно нет.

– Все имеют право знать свое происхождение, – сказал Викинг. – Каждому важно знать, откуда он, кто его родители, свою историю.

Она медленно покачала головой.

– Мы не можем от них этого потребовать – что они будут знать, но сохранят все в тайне.

– Но ты только представь себе – вновь обрести маму. Это должно компенсировать…

– Нет, – ответила она совсем тихо. – Ты ошибаешься, они не получат меня назад. Меня не было рядом, когда они во мне нуждались. Если я появлюсь сейчас, когда уже слишком поздно, будет еще хуже.

Он вздохнул, громко и раздраженно. Тут она ошибается: насколько часто детям, выросшим без матери, доводится снова обрести маму? Не могут же они отказать своим детям в таком