Тонкий лед - Пейдж Шелтон Страница 10

что я решила сбежать и исчезнуть на какое-то время, наверняка принесет ей облегчение. Писать я могла где угодно (лишь бы смогла), а осознание того, что Леви Брукс теперь не сможет до меня добраться, вероятно, позволит нам обеим спать спокойнее, а мне, если повезет, написать что-то большее, чем несколько строк в переписке.

Я не особо верила, что Брукс сможет каким-то образом перехватить мои письма, но прошлый опыт убедил меня, что произойти может все что угодно и лучше уж проявлять осторожность, пусть и чрезмерную. Этот человек преследовал меня несколько месяцев, а возможно, и лет, оставлял странные подарки. Он появлялся в местах, куда я ездила по делам, приходил на автограф-сессии. Большую часть его появлений я пропустила, а те, что заметила, приняла за совпадения – вдруг он просто живет в моем районе. Теперь, задним умом припомнив эти эпизоды, я осознала, чем они были на самом деле: признаками преследования.

Я отправила короткое письмо детективу Мэйджорс, сообщив, что у меня все в порядке. Может, у нее даже есть хорошие новости насчет Брукса. Я не знала, рассказала ли она начальству, что помогла мне добраться до аэропорта, или же притворилась, что ничего не знает. Содействие моему побегу вполне могло обернуться неприятностями для нее, однако, когда я спросила об этом, она ответила, что все нормально. Я очень надеялась, что она ответит быстро. Вдруг моя поездка на Аляску обернется просто отпуском, а не долгосрочным побегом? Если Леви Брукса найдут быстро, я смогу уехать домой до того, как встанет лед.

Последнее письмо я написала маме. Разумеется, похищение и совершенное надо мной насилие перевернули ее мир, но эта женщина была сделана из прочного материала. Она с облегчением и радостью узнала, что я иду на поправку, но ее жизненные цели не изменились ни на дюйм: месть и воздаяние уже давно значились первыми в списке. Иногда я даже думала, что теперь она бросит все силы на то, чтобы самой найти Брукса, вместо того чтобы и дальше выяснять, что же случилось с моим отцом. Станет ли Брукс для нее целью номер один или все же займет место «запасного»?

Отец пропал, когда мне было семь. Казалось, просто исчез с лица земли. С тех пор у моей матери была единственная задача – выяснить, что произошло на самом деле. Я подозревала, что он мертв. Она же старалась на это надеяться, мысль о том, что нас просто бросили, была для нее невыносимой. А может, дело было вовсе не в надежде и она просто пыталась сохранить здравый рассудок.

Отец был коммивояжером, из тех, что работают в маленьких городках наподобие нашего и стучатся во все двери, предлагая купить различные средства для уборки. До его исчезновения мы жили в обшитом вагонкой доме послевоенного образца с двумя спальнями в местечке Озарк штата Миссури, где мой дед был главным представителем закона. Но после того как пропал отец, мама, по словам дедушки, «слегка слетела с катушек». Именно дед внес наибольший вклад в мое воспитание.

Я рано окончила школу, потому что перепрыгнула средние классы, и начала искать работу уже в шестнадцать. Ярлык гения на меня не вешали, однако с учебой я справлялась гораздо быстрее, чем сверстники. Идти в колледж у меня не было никакого желания, но никто и не заставлял, поэтому я с радостью стала секретарем на работе у деда. Я представляла, что буду работать там всегда, рядом с ним и другими полицейскими. Но когда мне исполнилось восемнадцать, дедушка умер от остановки сердца, и все мои воображаемые планы рухнули. Писательство пришло в мою жизнь как спасение: мне необходимо было место, куда я могла бы сбежать и забыть, что его больше нет. Я проработала с ним два волшебных года, а потом стала автором бестселлеров: первая же выпущенная книга была продана миллионным тиражом, а остальные пять стали еще более популярными.

Мы с мамой всегда хорошо ладили, но наши отношения больше напоминали дружбу, чем прочную любовь матери и дочери. Иногда мы скорее походили на людей, которые просто друг другу доверяют и любят проводить время вместе. Конечно, мне было не с чем сравнивать, но я никогда не ощущала себя обделенной. Дед сторицей компенсировал все, чего мне могло не хватать.

Сейчас я не знала, о чем рассказать матери в письме, поэтому решила пока написать просто:

«У меня все в порядке. Я решила скрыться, сбежала прямо из больницы. Подробности расскажу позже. Напиши, если захочешь поговорить. Я пришлю смс. Береги себя».

Потом я пошлю ей сообщение с телефона, куда она сможет безопасно звонить. Но пока я еще не была готова к разговору с ней. Если Брукс сумел выяснить, что мое настоящее имя Бет Риверс, он мог найти и мою мать. Хотя ее, как она сообщила мне, это совершенно не пугало:

«Если этот ублюдок позвонит в мою дверь, я его сначала кастрирую, а потом убью. Так что, надеюсь, он меня найдет. Этот сукин сын получит все, что заслужил».

Конечно, это звучало убедительно, и я надеялась, что он получит по заслугам, но все же не хотела, чтобы мама столкнулась с Бруксом. С той агрессией, что была в нем, не смог бы справиться даже такой стойкий человек: некоторое зло бывает потусторонним и непостижимым даже для тех, кто видел в жизни много плохого. Я по-прежнему едва помнила время, проведенное у него в плену, но его абсолютная злоба отпечаталась в моей памяти. Казалось, он весь состоял из нее. Я до сих пор не могла стряхнуть с себя это ощущение, оно было постоянным гнилым вкусом у меня в горле.

Мама провела со мной все дни в больнице, вплоть до самовольной выписки. Перед побегом я позвонила ей и соврала, что еду домой и позвоню, как только доберусь до места. Надеюсь, детективу Мэйджорс удалось ей сообщить, что со мной все хорошо.

Больше я ни о чем писать не стала: о том, что я все еще не пришла в себя после пережитого страха, о многочасовом перелете, заснеженных пиках и огромном океане. Ничего о впечатлениях от места, столь далекого от знакомого мира, где я нахожусь в городке настолько маленьком, что его центр вмещается в две улицы. Я не рассказала о своей подозрительности и о вернувшихся ко мне отрывочных воспоминаниях, о том, насколько легче мне быть так далеко. Не стала упоминать и возможное убийство, упомянутое Доннером. Но все эти мысли гудели у меня в голове.