Укротить дьявола - Софи Баунт Страница 10

– На твоем месте я бы не был так уверен, солнце. А учитывая, что ему промыли мозги, я бы не был уверен и в том, что последние жестокие убийства – не его рук дело… И, называя их жестокими, Эми, я еще преуменьшаю, уж поверь.

Глава 5

Покайся…

Слышишь эти голоса? В моих мозгах шалит гроза…

– Ей сюда нельзя, – твердо заявляет парень в круглых черных очках.

Пока я смущенно шаркаю ногой по асфальту, Виктор и Илларион Фурса – сотрудник Следственного комитета – едва не касаются носами. Они яростно спорят о том, могу ли я войти в дом, где произошло убийство.

– Я тебе сказал, что она моя помощница, – рычит Виктор.

– Она не стажер, – фыркает Илларион, поправляя руль своего красного «Харлей-Дэвидсона». – Даже не практикантка. И убийства в нашей компетенции. Вам дело не передавали. Что ты вообще здесь забыл?

– Я должен удостовериться, что произошедшее не связано с делом, которым я занимаюсь. Остальное тебя не касается, Фурса.

– Все в порядке, – бормочу я, понимая, что они вот-вот подерутся. – Я подожду у ворот, Виктор.

– Умная девочка, – хвалит парень, огибает мотоцикл и подступает ко мне, вьется вокруг, как дождевой червяк у воды. – Поверь, тебе это лучше не видеть.

– А что так? – усмехаюсь в лицо брюнета. – Вам страшно, уважаемый следователь?

Илларион вскидывает брови. Снимает черные очки. И я вижу лисьи темно-карие глаза с длинными ресницами. Возникает ощущение, что меня не только раздели взглядом, но еще и облизали, – до того нахально Фурса пялится. Потом он улыбается так широко, что я удивляюсь, как у него не отвалилась челюсть. Бледный. Лицо похоже на маску мима и создает контраст с его кудрями цвета нефти. Он странно одет для сотрудника следственных органов. Весь в коже. Тяжелая куртка такая же алая, как его мотоцикл.

Мимолетно отмечаю, что, несмотря на бестактность, взгляд у парня не менее притягательный, чем у Лео, но гоню эти мысли, не желая думать об адвокате.

Меня удивляет, что Фурса занимается резонансным делом, будучи довольно молодым. Обычно подобные дела дают следователям с огромным опытом, а этот парень университет окончил от силы лет пять назад. Из огромного у него лишь самомнение.

В любом случае они с Виктором явно терпеть друг друга не могут.

– Да. Я до смерти боюсь слез маленьких девочек, – наконец говорит Фурса, ловя мой взгляд, и проводит ладонью по своей волнистой шевелюре. – Оставь трупы без глаз взрослым дядям, крошка.

– Может, вы оба уже пойдете? – огрызаюсь я.

Виктор предлагает мне подождать в машине, но я отказываюсь, остаюсь у двухэтажного дома, гадая, кто здесь жил. Кирпичный забор. Балкон, набитый хламом. Во дворе резная беседка: она похожа на нашу с бабушкой. Летними вечерами, вдыхая аромат роз, высаженных у стен беседки, и слушая крик воробьев, мы старались проводить время во дворе, разговаривали о прошлом, о моих родителях. Мне было три, когда они погибли. Честно говоря, я их совсем не помню. Родители редко бывали дома. Отец с каждым днем приближался к тому, чтобы получить пулю в лоб, воруя у влиятельных людей, а мама занималась семейными магазинами.

Только бабушка всегда была рядом.

Она так старалась для меня, что я росла счастливым ребенком, хоть и грустила, видя других детей в объятиях родителей. Для человека, который готов трудиться до изнеможения ради своей мечты, настоящая пытка – видеть то, чего у него никогда не будет, как бы он ни старался. Родителей мне не воскресить.

Жирная холодная капля разбивается о нос.

Я поднимаю голову и вижу, что приближаются увесистые чернильные тучи, которые разорвутся и смоют меня в канализацию, если не уйду.

Что ж, в гости к крысам я сегодня не планировала.

Пораздумав, решаю отправиться на работу. До здания суда на автобусе около получаса. Главное – успеть на остановку до того, как пойдет ливень. Это вот-вот случится, судя по капле на моем носу и свежему разреженному воздуху.

Обожаю запах перед грозой.

А вот лежать с температурой, когда промокну, не очень.

Я энергично разворачиваюсь – и врезаюсь в стену… вернее: в чью-то твердую грудь. Хозяин груди восклицает: «Дьявол!» – и отпрыгивает.

– Лео? – изумляюсь я.

Адвокат отдает мне два стаканчика и достает платок из кармана черного пальто, трет пятно. Когда я врезалась в Лео, то кофе пролился ему на одежду. Прямо на рубашку!

Мои первые жалобные звуки изо рта:

– Прости, ради бога! Я тебя не заметила.

Вторые (яростные):

– Что ты здесь делаешь?

– Хотел пообщаться, – глухо произносит Лео, рассматривая пятно. – И купил тебе кофе… о чем теперь жалею.

Я топчусь на месте. Не знаю, как себя вести. Что делать и говорить? Меня так и подмывает незаметно отправить сообщение Венере или Виктору с просьбой дать совет.

– А нечего подкрадываться! – сварливо заявляю я. – И не три ты пятно, – отбираю у Лео черный платок. – Еще больше размажешь.

– Кофе горячий, и ткань теперь тоже.

– Зато не замерзнешь. Отдашь потом в химчистку. Для тебя это не проблема.

– Для меня? – Застегивая пальто, адвокат исподлобья сверкает малахитовыми глазами.

– Да, для вас, Леонид Чацкий, – я окидываю мужчину мятежным взглядом, – не проблема оплатить химчистку или пойти и прямо сейчас купить себе целый магазин одежды, так что не драматизируйте.

– Вы, – акцентирует Лео, – Эмилия, всегда переходите на второе лицо множественного числа, когда выказываете раздражение по отношению к собеседнику?

– Вы сообщили, что меня не знаете и видеть не хотите, – шлифую я выразительно, – тогда зачем явились?

– А вы сказали, что мы дружили, и оказалось, я подарил подруге свою любимую квартиру в центре города. – Он ухмыляется, внимательно оценивая мою реакцию. – Разве это не странно?

– Ничего вы мне не дарили, понятно? – лгу я. – Это недоразумение.

– Договор, хоть и не зарегистрированный, указывает на обратное, – хмыкает Лео, преграждая мне путь. – Так что я заинтригован.

У меня не получается его обойти, но в попытках я вновь натыкаюсь на Лео. Пальцы касаются приятной прохладной ткани черного пальто. Под ним не менее приятные… мышцы, гхм. Аромат леса, шоколада и кофе – смешивается с запахом близкой грозы, и я впадаю в какую-то нирвану, точно душа покинула тело и нашла рай где-то в районе сексуальной шеи Лео.

– Зачем ты вообще искал обо мне информацию?

– Для общего развития. – Он делает глоток кофе с видом, будто я ему наскучила.

– Решение держаться друг от друга подальше было правильным. Не становитесь таким ветреным, господин Чацкий. Будьте хоть в чем-то постоянны и уверены, а то доведете кого-нибудь до нервного срыва своей неопределенностью.

– Только глупые люди бывают уверены в чем-то на сто процентов, – констатирует Лео, покачивая кофе в стакане, будто загипнотизированный. – Умные ничего не возводят в абсолют.

– И чего ты хочешь?

Лео задумывается.

– Прогуляемся? – предлагает он, рассматривая дом за моей спиной. – Только не здесь. Поедем куда-нибудь. Мне нельзя светиться на людях, сама понимаешь.

– Сесть в машину к маньяку… – нарочито глубокомысленно протягиваю я, – это, конечно, заманчиво.

– Знал, что тебе понравится, – отвечает Лео с легкой усмешкой на губах. – Едем?

Сарказм на его лице превращается во что-то нежное и честное – в улыбку, которая бывает у парня, сделавшего предложение руки и сердца. У меня даже горло пересыхает. Я не понимаю, почему Лео вдруг так заинтересовался мной. Подозрительно.

Я делаю шаг вперед и цежу в его самодовольное лицо:

– Н.Е.Т.

Возвращаю стаканчик с кофе Лео и бреду по тротуару к остановке. Ветер бьет по щекам моими же волосами. Ледяной! Закончилась моя нирвана.

Я достаю капюшон кофты из-под голубого плаща, натягиваю его и, засунув руки в карманы, спешу исчезнуть.

Хватит с меня. Не хочу иметь дело с этим человеком. Он вновь уничтожит мою жизнь. Иного не дано. Особенно если он опять решил взяться за старое! Лео обещал, что никогда не вернется к криминалу. Пусть он и убивал только мерзавцев, сколотивших состояние на горе других, но… убийца есть убийца.

Вселенная дала мне шанс забыть Лео. И я обязана им воспользоваться, иначе закончу жизнь в лесу, копая себе могилу под дулом пистолета чокнутой семейки психопатов. Его тетя и сестра уже пытались застрелить меня. Это повторится. Без сомнений!

Надо держаться от Лео подальше.

Пусть это и сложно.

Он красив, умен, богат, чертовски сексуален и кажется идеальным мужчиной