Крест - Ингар Йонсруд Страница 10

Первый звук будильника на телефоне не разбудил Бенедикте Штольц, но когда прозвучал повторный сигнал, она перевернулась на спину и приоткрыла глаза. Свет уличных фонарей придавал доскам на потолке золотистый оттенок, а из окна в спальне журналистка ТВ2 услышала, как зимний бриз играет с ветвями гигантского дуба. Она потянулась и поняла, что одна в постели.

Закончив с новостными репортажами, Бенедикте обычно выключала телефон на ночь. Она спала чутко, и если потревожить ее сон, заснуть снова было непросто. Но вчера вечером, стянув с себя платье, которое она надела на прием в Акерсхюсе, Бенедикте взяла телефон в руки и вспомнила, что не выключила его, а, поставив на зарядку, положила на прикроватную тумбочку.

Бенедикте встала с постели. Снег пошел сильнее. Городская суета практически никогда не чувствовалась здесь, в Фагеборге. Сейчас золотистая обшивка потолка — отражение света городских фонарей — единственное напоминание о том, что кроме Бенедикте, в городе жили еще сотни тысяч людей. Сколько вообще сейчас времени? Она проверила телефон. Почти пять. Прочла сообщение.

— Наконец-то, — пробормотала она про себя, вздрогнув в своей шелковой пижаме, записала имя в блокноте и удалила сообщение.

Свет в коридоре приглушен, на втором этаже, в ванной и в кухне было темно. Она насыпала кофе в фильтр кофеварки и поставила ее на плиту, затем открыла старинные двери в гостиную.

Виктория сидела за письменным столом, стоящим перед арочными окнами. Из колонок звучал надрывный голос Элвиса Кастелло, в комнате, за исключением трех светящихся мониторов, горел только приглушенный свет люстры на потолке.

— Я скоро лягу, милая, — сказала Виктория, не глядя на Бенедикте. — Ты меня ждала?

Бенедикте не ответила, а только смотрела на длинные серебристо-седые волосы Виктории, завязанные в хвост. В свете лампы ее шея была невинно белой.

Пол скрипнул, когда Бенедикте босыми ногами ступила на мягкий персидский ковер. Она положила руки на плечи Виктории, скользнула по свитеру из ангорской шерсти и поцеловала ее в ямку на шее.

— Уже почти утро, солнце. Мне только что позвонили с ТВ2. Хотели узнать, смогу ли я выйти в утреннюю смену.

— Дорогая, — Виктория вполоборота повернулась к ней на кресле, и их взгляды встретились. — Им что, больше некого мучить?

Бенедикте погладила ее по лбу, проведя ногтем по одной из тонких морщинок.

— Есть, — ответила она с улыбкой. — И много. Но только я оказалась настолько глупой, чтобы ответить на звонок в пять утра.

Глава 8

Масляная краска, пыль и табак. Темные облака за белоснежными хребтами. Склоны гор, подножьем врезанные в извилистые озера. Несколько жалких деревьев и облачная с прояснениями погода. И там, прямо под солнцем, черная фигура человека. С широко расставленными ногами и с раскинутыми в стороны руками, словно он висел на кресте. Лицо повернуто к солнцу. Выпученные глаза. И зияющая пустота там, где должны были быть нос и рот. Просто дыши. Просто дыши спокойно, переносясь из реальности этого кабинета в сон. Убийца.

— У вас рассеянный вид. Это эффект антидепрессантов?

Голос отогнал мысли, которым предался Фредрик. Он сел ровнее на низком диване для пациентов.

— Я больше их не принимаю. Сама мысль о том, что у меня депрессия, вгоняет меня в депрессию.

Смех полицейского психолога прозвучал гадко.

— Я вчера принимал участие в одном мероприятии в замке Акерсхюс, — продолжил Фредрик. — После мне нужно было дать выход эмоциям. Было поздно.

— Понимаю, — сказал психолог и довольно сильно ткнул своим толстым пальцем по планшету.

— Вы записываете все, что я говорю? — Фредрик потянулся за кружкой с растворимым кофе. Подул на горячую жидкость, его квадратные очки запотели.

— Я спросил про вашего отца, и вы замолчали. Вы о чем-то задумались?

Фредрик подождал, пока просохнут стекла очков. Тучный психолог, как обычно, сидел, балансируя на обветшалом офисном кресле, визжавшем каждый раз, когда тот переносил вес с одного жирного окорочка на другой.

— Странно, что вы спросили.

— М-м?

— Я вчера познакомился с одной журналисткой. Она утверждает, что мой отец имел отношение к делу, над которым она работает.

Стоя утром в душе, он вспомнил этот разговор. И после не мог выбросить его из головы. Пробираясь через пургу от своей квартиры на Соргенфригате в районе Майорстуа в полицейского управление в Гренланде он вдруг понял, что даже не помнит, как выглядел его отец. Фредрик вспомнил ощущение нахождения в одной комнате с ним. Фредрик помнил атмосферу, которую создавал отец, но черты его лица стерлись из памяти. Может, поэтому воспоминания об отце и убийце слились воедино?

— Все, что у меня осталось от родителей, лежит в сейфе. Отец умер больше двадцати лет назад, и почти не бывал дома, когда я был маленьким. Он работал на американцев. Не в посольстве, а в офисе, который они снимали.

Фредрик нахмурился, стараясь вспомнить что-нибудь еще.

— Когда я пытаюсь представить его себе, вместо него я вижу картину, висевшую над его рабочим столом. Горный пейзаж. И она сливается со сном,