Месть сэра Левина. Похищение грудного ребёнка - Василий Вячеславович Боярков Страница 5

– Не Вам, Повелительница морей, здесь грозно распоряжаться, – невозмутимый капитан-командор выдавил некое подобие злорадной ухмылки. – Хватит с отъявленной пираткой любезничать, – обращался он к безупречному Крису, не допускавшему и мысли о своевольном непослушании, – будет сопротивляться – волоките её, особенно не стесняясь.

Далее, враз позабыв про светские нравы, применилась грубая солдатская сила – она попрала чужое достоинство. Как бы одинокая женщина не кричала, как бы не билась в безвольной истерике, как бы, враз обезумевшая, отчаянно не брыкалась и как бы, многострадальная, не призывала Господа Бога в прямые свидетели, её грубо протащили на глазах у бравого английского воинства. Невежливо спустили в рыбацкий баркас. Угрюмую, насупленную, всех проклинавшую, сопроводили к скалистому берегу. Предусмотрительно не завели «Великолепную Монни» в удобную природную гавань. Почему? Стало ясно из запоздалого высказывания высокородного сноба.

– Кто-то же должен передать несчастной матери о злой сыновьей судьбе, – сказал он тихо, предназначая то ли лично себе, то ли грубому незнакомцу, притаившемуся в тёмном углу, так и продолжавшему оставаться невидимым.

Глава I. Stingy and Tramp

Несколькими днями ранее, где-то в открытом море…

– Послушай, Бродяга, – обратился пропито́й, рано состарившийся, мужчина ко второму, более презентабельному; оба они находились в утлом рыболовецком судёнышке, – подскажи мне, старому дурню, чего это мы переметнулись в вонючие рыбаки? Я бы, к примеру, со́здал собственное свободное братство. Ну и чего, что Бешеный Фрэнк сошёл на берег и решил уйти на покой?.. Мы-то ещё ого-го-о-о!

Преувеличенная бравада, проявленная сорокачетырёхлетним старцем, смотревшимся крайне плачевно, выглядела смешной и вызвала участливую улыбку. Она возникла на гладковыбритой физиономии, передававшей, что второй собеседник достиг лет тридцать восемь (может, чуть больше?). Он виделся намного справнее, хотя и представлялся худощавым, сравнимым с длинной оглоблей. В отличие от убогого одеяния первого (тот отметился голым торсом, потрёпанными штанами и стоптанными штиблетами), оделся изыскано, в аглицкое сукно, перехваченное кожаной перевязью (правда, без сабли), прочные, едва ли не новые сапоги.

– Уж не ты ли, Скупой, чуть живой бедолага, собираешься сделаться кровожадным морским капитаном? – опрятный попутчик привстал; он недоверчиво сморщился, ещё сильнее искривляя лицо, обезображенное уродливым шрамом (тот проходил от правого голубого ока и вплоть до треугольного подбородка). – Если ты не знаешь?.. Для того чтобы снова вернуться в пиратское дело, надо либо обзавестись собственным двухмачтовым кораблём, либо удачно прибиться к какой-нибудь умалишённой команде, либо поступить на службу к английской короне. В последнем случае получить доверительный патент и стать ненавистным, презренным капером, брр! которых мы ранее, ведомые почитаемым Франком Уойном, безжалостно истребляли, – он снял завидную треуголку, украшенную густыми белыми перьями, и оголил курчавые белокурые локоны (давно не мытыми прядями они спускались к тонким плечам). – Постой! – неожиданно он не на шутку напрягся. – Может, старый плут, ты спрашиваешь вовсе не просто так?.. Возможно, втайне уж с кем-то сошёлся? Ну-ка давай, тупоголовый пройдоха, скорей признавайся да рассказывай мне всю подноготную истину.

– Нет, брат Бродяга… ничего конкретного, – невысокий мужчина, отличавшийся нескла́дным телосложением, точно так же привстал, поиграл непривлекательными рубцами, испещрявшими оголённое тело, и озарился загадочной миной, – просто я слышал о некоей пиратке, мисс Доджер… Говорят, она умело захватила наш собственный бриг и в течении последнего года наводит и жуткий страх, и подлинный ужас – на «всю-у-у!» Бермудскую акваторию, – тёмно-серые зенки, лупоглазые, какие-то рыбьи, отобразились заговорщицким выражением; объёмный, похожий на картошину, нос легонько наморщился; небритые щёки по-звериному ощетинились. – Сдаётся мне, она именно тот человек, какой нам сейчас и нужен. Как думаешь? – не отличаясь рациональным умом, бывший морской разбойник словно специально погладил лысую голову. – Ну, и пускай она плавает на личной посудине Бешеного Уойна – в последнее время, кстати, он не пользуется прежним доверием, не обладает былыми возможностями – нам какое до этого дело?! Поступим к ней в матросскую службу и постепенно награбим на безбедную, по-тихому почтенную, старость. Что-то бесприбыльное рыболовецкое предприятие не слишком меня привлекает… а, тебя, любезный соратник?

– Да?.. Действительно? – возвращая капитанскую шляпу на прежнее место, второй участник слегка озадачился. – Не та ли она самая мисс, которая в прошлогоднюю осень подвергла нас жестокому испытанию и из-за которой мы лишились и нашего судна, и всех достигнутых привилегий? Ты случайно не позабыл, по чьей именно милости мы сделались презренными рыбарями? Явно она не обрадуется ненадёжному, если не вражьему пополнению?

– Хм?.. – так и продолжая поглаживать загорелую лысину, невысокий мужчина исподлобья насупился. – Может, то вовсе и не она? Ту вроде б все Лерою звали, а эту – мисс До-о-оджер! Да и чем мы, собственно, никчёмные служа́ки, рискуем? Непонимание у них, какое-то… оно сложилось с Бешенным Фрэнком, а мы, тупые чурба́ны, – применённым сравнением он, естественно, себя не расценивал (но выразиться для красного словца… а, почему бы и нет?), – мы только исполняем строгие капитанские указания – заметь, Бродяга, послушно! – и ни в какие подозрительные интриги не лезем. Да таких незаменимых прислужников во всем свободолюбивом братстве не сыщешь! Так что чего хочешь мне «щас» рассказывай, а попробовать пробиться в пиратскую команду, к удачливому кэпу – тьфу ты, удачливой! – мы просто обязаны.

– Постой! – применяя любимое слово, высокий собеседник тревожно напрягся; ясные очи всмотрелись в отдалённую линию горизонта, а сам он приподнялся на цыпочки. – Мне мерещиться, или я вижу плывущий корабль?

– Правда?.. Какой у него опознавательный флаг? – допытывался Скупой, поворачивая круглую головёнку; он приставил правую руку, ладонью снизу, к обоим глазам. – Я ничего не вижу.

– Потому что ты слеп, да и ростом намного ниже, – от пристального гляде́ния, неотрывного, напряжённого, Бродяга чутка прослезился. – Судно находится далеко, очертания представляются неясными и расплывчатыми, верхний флагшток пока не просматривается. С другой стороны, мы находимся у острова Нью-Провиденс, плаваем в прибрежных водах, подконтрольных английской короне; вблизи проходят сторожевые пути. Какой, ты думаешь, к нам может приближаться корабль?

– Я просто… без задней мысли, – походя на обиженного енота, низкорослый спутник угрюмо насупился; он сел обратно, на узкую лавку, и принялся энергично вытягивать их рыболовные снасти, неловко сплетённую сеть, – подумал, что к нам приближается лично мисс Доджер. Мы вот только поговори, а она – хвать! – и сразу же здесь. Было б чертовски «потрясно» – ты не считаешь?

Пока один задумчиво рассуждал, применяя замысловатые словечки двадцать первого века, второй усиленно вглядывался; он смотрел в бескрайнюю морскую пучину. Чтобы вернуться с приличным уловом, они рисково отдались на чересчур приличное расстояние. Наконец, удручённо выдохнув, Бродяга уселся прямо напротив и стал усиленно помогать.