Синяя Чайка - Алексей Кузнецов Страница 5

– В прошедшие сутки произошло столько событий, что как то не досуг было познакомиться.

– Зато теперь самое время, – я подошёл к столу и протянул руку моряку:

– Иван Котов, – назвал я своё имя.

– Фрэнсис, – бородач крепко пожал протянутую руку.

– Странное у вас имя, капитан, я раньше и не встречал похожие имена, – боцман, уже который раз за вечер, внимательно, изучающее, посмотрел мне в глаза.

– У меня есть предложение, – продолжил он, -

– извините, если мой совет придётся вам не по вкусу, но я посоветовал бы вам принять имя более подходящее к местным обычаям, например Ван Кот, а ещё лучше использовать приставку «де», для солидности, на моей родине приставка «де» означает дворянский титул, мистер Ван де Кот. – Френсис откупорил бутылку, и налил в кружки.

– Ван де Кот, Ван де Кот, – я как бы покатал непривычное имя на языке,

– А мне нравится! – я улыбнулся и поднял кружку:

– Ну, за знакомство, что ли?

– Да, капитан! – боцман отсалютовал мне кружкой и одним глотком осушил её.

– Так, ты француз? – закусив, спросил я.

– У нас нет национальностей, сэр. Конечно, у каждого есть родина, где он родился и откуда прибыл сюда, но здесь, на корабле, каждый становится членом экипажа , а на суше членом «Свободного братства», – ответил Френсис, с хрустом отламывая ногу у гуся.

– А, как же вы общаетесь? Ну, я допускаю, что вы устранили национальную принадлежность, а язык? Язык то у всех разный и, кстати, почему я вас понимаю, а вы меня? Никогда не был полиглотом,– задал я следующий, волновавший, меня вопрос.

– Не знаю, сэр, – Френсис пожал плечами, – в нашем языке, ну в смысле, на котором говорим все мы, намешано столько разных слов, и французских, и английских, и азиатских, и даже африканских, что языковые границы стёрлись начисто, и любой человек сразу, почти без проблем, начинает общаться с остальными, а через пару дней говорит так, как- будто родился с этим языком.

– Допустим…, протянул я, – ну, а религия, ведь религию не перемешаешь, как язык? «Кто верит в Магомета, кто в Аллаха, кто в Иисуса32*», – процитировал я слова известной песни.

– Бог един! – склонив голову набок, и прищурив один глаз, ответил Френсис,– А уж как его называть, и читать молитвы, каждый решает для себя сам, это дело личное,.

и никто в этом не указчик.

– Какой сейчас год? – выдавил я из себя вопрос, который уже давно просился на язык и задать который я никак не решался.

– Ну вы и вопросы задаёте, мистер де Кот, – Френсис опять уставился на меня, как будто впервые увидел, – с вами точно всё в порядке?

– И всё- таки, – настаивал я.

–17 марта, 1705 года, – ответил он.

– « !!!…»,– моя рука непроизвольно потянулась к бутылке. Мы, молча, выпили и доели ужин. Френсис, сославшись на дела и пожелав мне спокойной ночи, удалился. Кок, молча, убрал со стола, и тихонько прикрыл за собой дверь, а я всё сидел за столом, обхватив голову руками, и думал. Мысли мелькали и путались, отчего в голове плыл туман. Там, где то очень далеко, дома, я конечно читал книги про «попаданцев», но даже в страшном сне, я не мог себе представить, что стану одним из них. В тех книгах, люди, по воле случая, попадая в параллельный мир, по своему желанию, либо оставались там навсегда, либо через временной портал возвращались в свой мир и своё время. Проблема в том, что в квартире, в которой я живу…, жил со своими родителями, не было никаких барабашек, аномальных зон, и уж тем более временного портала. «Вот уж попал, так попал», подумалось мне, « Ё…, мать с ума сойдёт, что же делать, что делать…», меня охватила лёгкая паника. «Так, спокойно, глубокий вдох, медленный выдох, как учили на тренировках, ещё раз вдох- выдох…», я подошёл к высокому, закруглённому вверху окну и распахнул створки. В нос ударил свежий, прохладный воздух. За окном была глубокая ночь. Полная луна, огромная, показалось мне, больше чем «наша», оставляла широкую, серебристую дорожку на поверхности моря, и пересекаясь с кильватерной33* струёй, заставляла её светиться и переливаться, становясь на мгновение темнее или ярче. В голове немного прояснилось. «Ладно»– подумал я – «Чему быть, того не миновать, а пока надо, как то устраиваться здесь, что бы выжить, выжить любой ценой, продержаться, а там видно будет» – попытался я успокоить сам себя. «Они выбрали меня капитаном, вот и хорошо, и замечательно… Чёрт! Ни фига хорошего… Ну был я как то командиром стройотряда, так то студенты…15 человек, а то пираты…настоящие…это, блин, тебе не какая-то гильдия в онлайне… Мда!..Ладно, утро вечера мудренее.., посмотрим…». Я закрыл окно и снова огляделся, уже по-новому оценивая окружающую обстановку.

Большая, капитанская каюта, чисто, ничего лишнего, чувствуется, что корабль совсем недавно был военный. Я подошёл к сундуку, замка на нём не было, и я откинул крышку. Сверху лежала чёрная, отделанная серебром треуголка, рядом лежала подзорная труба, небольшой ящичек жёлто-коричневого цвета, и мешочек из чёрного бархата. Ящичек оказался портсигаром. Сдвинув крышку, наподобие школьного пенала я увидел аккуратно уложенные и завёрнутые в полупрозрачную бумагу сигары. Табак меня не интересовал и я, задвинул крышку на место. Я взял мешочек в руки. «Тяжёленький…», и тряхнул его, там что-то звякнуло…, я развязал петлю и заглянул внутрь. Мешочек оказался доверху набит новенькими, блестящими, золотыми монетами.

В той, прошлой жизни… «прошлой…», я усмехнулся собственным мыслям, в отделениях «Сбербанка», я видел золотые монеты, выставленные на витринах. Красивые, настоящее произведение искусства, с изображениями разных животных, большие и маленькие, выпущенные к какому ни- будь государственному юбилею или посвящённые «Красной книге». Но тут, в мешочке, монеты были совсем другие. «Топорно» выполненные, не везде ровные, с грубой

насечкой, полтора дюйма в диаметре, они давали ощущение настоящего, «ходового», золота, имеющего реальную ценность, на которое можно было что то купить. «Отлично!»– подумал я и положил мешочек на стол. «Так, дальше»– я продолжал осмотр. Дальше лежала аккуратно свёрнутая белая сорочка с широким кружевным воротником, военная форма морского офицера, тёмно-вишнёвого цвета кафтан, с золотыми пуговицами и отделанными золотой нитью воротником и манжетами. Чёрные кожаные штаны, мягкие сапоги с серебряными пряжками.

Зеркала в каюте не было, поэтому я встал перед темным окном и начал переодеваться, глядя в своё отражение. Сорочка оказалась слишком просторной и повисла на мне, как ночная рубашка, зато штаны пришлись в пору, и я, заправив в них сорочку, опоясался ещё и