Открытая рана - Сергей Иванович Зверев Страница 45

Противник использовал скоростные катера — немецкие трофейные шнельботы. Они выходили в Балтику с английской базы на датском острове Бронхольм и со свистом рассекали волны, тогда как наши медлительные пограничные корабли просто не могли их догнать. Только пограничники сигнал получат, а сброс посылочки уже прошел, и враг в нейтральных водах.

В большинстве случаев проходили эти вылазки безнаказанно. Пограничники просто замаялись ловить этих шустряков и ждали с нетерпением поступления новых судов, которые позволят состязаться в скорости с иностранцами. Иногда удавалось организовывать засады — это было самое эффективное средство борьбы. Только для засады нужно знать, когда и где ждать гостей. А вот с этим совсем туго.

Вот я и привел литовским товарищам информацию, как и где можно обустроить засаду. И как сделать так, чтобы она была по-настоящему полезной.

Литовские чекисты приняли меня с радостью, переходящей в ликование. Ведь я обрисовал им четко место и время прибытия морем гостей из-за рубежа. И, что самое, самое главное, арестованный бандеровец выдал нам код.

Обычно катера причаливали после того, как с берега им подавали хитрый условный код с помощью мощного фонаря. Без него контакта не будет. И теперь этот код у нас был.

И капкан был сделан по всей военной и чекистской науке.

Ох, это было эйфорическое ощущение, когда во тьме приглушенно урчащее судно неторопливо подплыло к самому берегу. По очертаниям угадывался немецкий трофейный торпедный катер. С борта негромко крикнули:

— Барселона!

— Египет! — ответили с берега.

Пароль, отзыв — все верно. «Варяги» могут сходить на берег и передавать-забирать груз.

В воду спрыгнул и выбрался на песок здоровенный детина в прорезиненном плаще. Умудрился проделать он это упражнение, даже не вынув рук из карманов. Приблизившись ко мне, протянул мне коробку спичек. Вопросительно посмотрел на меня. А я понял, что мы влипли. Потому что не знал, что ему дать в ответ.

И он, черт заморский, все понял, когда я замешкался с ответным жестом. А я тоже все понял и уловил его движение вовремя. Этот гад стрелял в меня прямо из кармана, совершенно нерачительно пробивая свой новенький плащ.

Я отпрянул в сторону, падая на землю и зашибая бок. И слыша грохот выстрела.

Пуля прошила мой бушлат, не добравшись до тела. Второй выстрел должен был меня настигнуть с гарантией, потому что я был у этого быстрого на расправу стрелка как на ладони.

Бабах! Грянуло громко.

Я зажмурился… И ощутил, что жив.

Это умелый выстрел ждущего в засаде чекиста настиг моего противника. Тот согнулся, рухнул на песок.

Взревел мотор — катер начал разворачиваться. И с него загремел пулемет, поливая свинцом негостеприимный темный берег.

Слава богу, я успел заползти за валун. По нему звякнули пули.

Заработали несколько наших стволов. Но безрезультатно. Уходивший на всех парах торпедный катер довольно быстро двигался прочь, во тьму. Он спокойно мог развивать скорость до семидесяти километров в час.

Впрочем, на этом успехи противника кончились. Наперерез беглецам двинулся малый пограничный корабль — не такой скоростной, полсотни километров в час максимум, но сейчас это компенсировалось выгодной позицией и хорошим вооружением. И уйти от него уже не удавалось.

Метался по черному морю яркий конус прожектора. Грохотали пулеметы. Послышалось уханье корабельной пушки.

Отстреливались «пираты» до последнего. Пока удачное попадание снаряда не пустило их скоростную лоханку на дно вместе со всем экипажем и пассажирами.

В общем, одни трупы. Ни одного языка.

Прокололись мы на болезненной мнительности и страсти американцев к перестраховке. Световой код для причаливания. Звуковой пароль-отзыв. Это все наш бандеровец знал. Но был еще один уровень опознавания, который известен лишь литовским бандитам. Очень простой. Тебе протягивают коробку спичек. Ты в ответ — пачку папирос определенной марки. Элементарно все и просто. И легко, когда знаешь. А когда не знаешь, включается сигнал тревоги. И звучат выстрелы.

Но в целом операцию можно было считать успешной. Щелкнули мы американцев по носу, притом болезненно. Потопили катер. И пришибли агента, наверняка расстроив какие-то гнусные планы.

И вот опять Литва. Опять окошко в государственной границе.

Беляков у трапа самолета, отправляя нас с Добрыниным в командировку и передавая под мое управление усиленную особую группу, где были настоящие волкодавы, с грустной и безнадежной отеческой заботой обещал:

— Если все это лишь твои фантазии, я тебе своим приказом, Ваня, присвою почетное звание «Клоун сезона».

— Почему не десятилетия? — даже обиделся я.

— А ведь это мысль!

После этого похлопал нас по плечам. Пожелал удачи. Но тут уж как получится — или на щите вернемся, или со щитом.

Дрожащий на взлетной полосе смешанной авиационной дивизии в Монине военный самолет. Отрыв от земли. Волшебное ощущение полета и свободы, когда в иллюминаторе внизу облака, а над тобой манящее голубое небо.

Было неразумно лезть с таким грузом в поезд или гражданский самолет. Оружие, некоторые спецсредства. Ожидался захват, который вполне может перейти в небольшую войнушку. К такому надо готовиться с запасом.

Меня потянуло в сон. А Добрынин от скуки все донимал досужими разговорами. Он, как признанный наш эстет, хотя и глубоко деревенского происхождения, принялся восторженно описывать потрясшую его новую книгу некоего ученого палеонтолога Ивана Ефремова с повестью «Звездные корабли». Там что-то о раскопках, гостях с других планет и древних рептилиях.

— Какие, говоришь, марсиане там. — Я зевнул.

Ответа уже не услышал и уплыл в объятия Морфея.

Проснулся от жесткой посадки на посадочную полосу военного аэродрома рядом с Вильнюсом. Военные всегда так садятся — это у них признак суровости профессии, не то что гражданские, которые вынуждены заботиться о нежных пассажирах.

— Не, ну не картошку же везете! — прокричал Добрынин. И в ответ со стороны кабины кто-то только ехидно рассмеялся.

Нас встречали товарищи из республиканского МГБ, сосредоточенные и обстоятельные. Притом один старый знакомый — мы с ним под пулями ползали на том самом берегу, провожая очередями торпедный катер.

Мы загрузились в машину и автобус.

— Как вы тут? — спросил я старого знакомого, когда «Победа» тронулась с места.

— Да никак война не кончится, — невесело произнес он.

— Все стреляете?

— Все стреляем!..

Группа обустроилась в погранотряде в зоне прямой доступности. И ждала указаний.

А мы с Добрыниным занялись тем, чему нас учили, — розыском…

Глава 38

Литовские земли, вечное яблоко раздора, войн и оккупации. Край порой ласковый, а порой суровый, с промозглым климатом, изрезанным балтийским побережьем. Холодной и влажной зимой здесь хочется выть от тоски.