Месть сэра Левина. Несметные сокровища - Василий Вячеславович Боярков Страница 28

Кровавый Бобби не чувствовал ни неприятных ощущений, ни острой боли – он мог продолжить удачно сложившийся смелый побег. Однако! Негромкий женский вскрик (до боли знакомый с далёкого детства) заставил его незамедлительно обернуться. Оказывается, пока высокородный лорд прицеливался, Мэри Энн, любившая сына почти до безумной нежности, метнулась наперерез и собственной грудью перекрыла смертельное попадание пули. Поражённая немногим повыше сердца, она упала на оба колена, с полминуты покачалась туда-сюда, а следом неудачно переместилась на пятую точку. Далее, полностью обессилив (видимо, повредилась значительная артерия?), мужланка должна была рухнуть, безвольная, на́ спину; но-о… её перехватили мужские родные руки.

Сын Бешенного Фрэнка любил родимую маму практически до безумства. Он сразу же отбросил любую крамольную мысль и лётом вернулся обратно. Поспешил к подстреленной матери. Успел, чтобы, бессильная, она не упала, схватить её за вовсе не женскую спину. Присел на колени и обнял покрепче могучее женское тело. Материнскую голову положил себе на крепкий живот. Прислонился вихрастыми локонами. Под их прикрытием тоскливо всплакнул – пустил скупую мужскую слезу. Роберт увидел, как изо рта у Мэри течёт кровавая струйка, и понял, что, несчастная, она трагически умирает. Бывшая пиратка, она же заслуженная солдатка, пыталась, напоследок, чего-то сказать, но из охрипшего горла вырвалось лишь сдавленное сипение. Через секунду она затихла совсем.

– Спи спокойно, родная мама, – жестокосердный убийца, получается, не лишался ничего человеческого. – Виновные – дьявола мне в печёнку! – будут наказаны, – добавил он чуть слышно, для одного для себя.

Последнее изречение произносилось совсем неслучайно: Мэри Энн не подавала признаков жизни. Она умерла! Почтительный сын прикрыл ей «стамы́е» веки.

Глава XVI. Захват

В то же самое время, пока в таинственной пещере, происходила золотая погрузка, на зафрахтованном корабле события случились отличные, диаметрально иного свойства…

Поскольку в плавательной процессии участвовало лишь десять гвардейцев, постольку на на́нятом судне оставалось их ровно двадцать. Матросская команда сэра Чарльза (вся, до единого) отправилась с главным военачальником. На внутренних палубах остались Бесстрашный Ричард, двенадцать закоренелых пиратов-головорезов да двое несчастных пленников. Они не тосковали, а дожидались особого часа «Икс». И не напрасно!

Первым делом, едва погрузочный кортеж вошёл в скалистый проём, практичный боцман спустился вниз; он думал встретиться с находчивым капитаном. Оставшиеся гвардейцы распределились согласно предписанного регламента: кто, ответственные дежурные (в количестве четырёх), на верхней палубе; кто, свободные от выполнения служебных обязанностей, либо бесцельно шлялся, либо подкреплялся дешёвым ромом; кто, стоявшие на очереди встать на вахту, готовились к предстоявшим им боевым обязанностям. Поэтому, отлично представляя, кто и где конкретно находится, пронырливый полукровка беспрепятственно проник в тюремное помещение.

Бертран и Лера чего-то такого ждали – долгожданный посетитель был встречен с открытой радостью. Оба, и тот и другая, прильнули к железной сетке да, счастливые, доброжелательно улыбнулись. Хотя они и ютились на нижней палубе, но от реальной жизни вплотную не отрывались. Получается, убытие основной команды не осталось для них незамеченным. То же самое подтвердил и при́бывший Ричард Бесстрашный. В присутствии английского лорда на неслыханную дерзость «спуститься к опасным пленникам» тот ни за что бы, конечно же, не отважился. Теперь они стояли друг против друга да, ликующие, глазами смотрели в глаза.

– Как мы поступим, мисс Доджер? – исполнительный боцман зада́лся естественным интересом; он пока ничего не делал, а дожидался капитанских распоряжений. – Что будем делать дальше?

– Сколько на судне осталось вооружённых врагов? – рациональная капитанша начала продумывать предстоявший им боевой манёвр; она прикидывала, как получше им «нашустри́ть». – Сколько осталось английских матросов? В общем, сколько всего не наших людей.

– Остались одни гвардейцы, – Ричард отобразился задумчивой миной; он сморщил широкий лоб и слегка прищурился правым глазом, – двадцать живых единиц. Всех моряков, до последнего человека, забрал с собою сэр Левин. Он предположил, что, привычные, на погрузочных работах они окажутся намного нужнее.

– Так, хорошо, – Валера озарилась лукавой улыбкой; она заложила руки за́ спину и, раздумывая, стала ходить по узкому помещению (туда-сюда, взад-назад), – выходит, вместе с тобой, на судне имеется тринадцать боеспособных единомышленников. Плюс я и бесстрашный башибузуки. Итого четырнадцать с половиной. Извини, Бертран, но тебя я за целую единицу считать не могу. Хотя при надлежащем руководстве ты можешь сделаться крайне полезен. Ладно, это скабрёзная лирика. Перейдём к вопросам насущным. Итак, пятнадцать человек супротив двадцати. Должно получиться. Или я не права? Есть, кто считает иначе?

Таковых не нашлось. И тот и другой настойчиво подтвердили:

– Нет!

– Тогда план наш, освободительный, будет примерно следующий, – доложила несравненная капитанша и зашептала с заговорщицкой, еле слышимой, интонацией: – Дождёмся ночного времени, когда основная часть гвардейского войска изрядна напьётся и когда они, в стельку пьяные, улягутся крепко спать; а дальше… – тут она зашептала настолько тихо, что слышали её лишь славный метис-полукровка да преданный юнга.

***

Как только корабельные склянки пробил двенадцать ночи, возле тюремной камеры появился небезызвестный Тед Гарис. Именно ему поручалось заняться освобождением двух безоружных пленников. Дело немудрённое, едва ли не пустяковое. Почему? По самой простой причине: запорные ключики висели тут же, на загнутом гвоздике. Присаженные невольники (как не старайся, как не выкручивайся!) до них не дотянутся, а любой проверяющий мог ими воспользоваться без лишних походов да дополнительных затруднений. Не надо никого искать (типа ответственного лица), а взять да скоренько открывать.

Точно так же проделал и полномочный посланник. Он отпер железную дверь, открыл решётчатый каземат и выпустил двух истомившихся пленников. Валерия первым делом кинулась к боковой стене; там, на похожем гвоздике, висели арабская сабля, заряженный пистолет и простая рыбацкая шляпа. Все перечисленные предметы принадлежали отважной пиратке.

– Здесь моё добро, – повторилось ею одно известное изречение, прозвучавшее от некого киношного персонажа.

Белокурая капитанша прикрыла роскошные пряди широкополой коричневой кожанкой, накинула ружейную перевязь, проверила легко ли выходит любимый клинок и в специальный отдел воткнула длинноствольный кремнёвый пистоль. Струхнувший юнга избавился от личного оружия во время бермудского задержания – отбросил подальше в высокий бурьян.

– Тедди, – Ловкачка хотя и не хотела допускать его в реальное боевое сражение, но «оставлять совсем безоружным» не имела морального права; она говорила твёрдо, не допуская сомнительных возражений, – отдай ему свой собственный пистик. Хватит с тебя и длиной гвардейской сабли.

Послушный единомышленник исполнил незамедлительно; он частично разоружился, отдав обычный солдатский «ствол». По дороге договорились вести себя тихо, но