Аксиома Эскобара: вес не имеет значения (СИ) - Артюхин Сергей Анатольевич Страница 26

Третий вариант — маскировка под что-то естественное. Самый лучший, но и самый сложный. Откровенно говоря, Пабло понятия не имел, как устроить человеку летальную проблему со здоровьем на ровном месте (кроме очевидных вариантов «с отравлением свинцом», понятное дело).

Чем-то отравить? Но какую-нибудь рыбу Фугу поляк вряд ли будет есть. Как и очевидно испорченную еду. Яд выглядел перспективно, но оставался вопрос, как его доставлять, поскольку вся еда проверялась, а за горничными в отеле постоянно наблюдала охрана. Телохранители также дежурили на этаже, и проникнуть в номер незаметно было проблематично.

Отравить на приёме? Но там это сделать как бы не сложнее — во-первых, ты попробуй еще раздобудь график большой шишки из Вашингтона, а во-вторых — даже если ты поймешь, где будет Бжезинский, то пронести яд и каким-то образом травануть беднягу не выйдет. Не в такие ограниченные сроки и не с условием максимальной незаметности операции.

Нужно было что-то надежное и тихое. Как минимум то, что вызывало бы сомнения насчет своей неестественности, а как максимум — чтобы причина смерти была неотличима от естественных причин. Инфаркт, какой-нибудь.

Вот только как это организовать? Проверять будут тщательно…

Взгляд упал на стоявшую за стеклом книжного шкафа рекламную брошюрку зоопарка — один из очередных благотворительных проектов Пабло Эскобара зазывал посетить себя. Фауна с разных концов земного шара, а также уникальные животные Колумбии и Южной Америки, включая ламантинов. А в террариуме можно посмотреть на змей (например, знаменитых анаконд) и, конечно, на малышей-листолазов.

В голове что-то щелкнуло. Пабло встал, пытаясь не упустить плавающую на периферии сознания мысль. Листолазы — лягушки, с самым сильным ядом на планете, батрахотоксином. Если это попадет внутрь организма — смертный приговор. Противоядия де-факто нет. Точнее, есть теории, что якобы может помочь тетрадоксин, но, во-первых, это никто не проверял, во-вторых, он сам по себе является смертельным ядом, а в-третьих — у реаниматологов он сильно вряд ли будет.

Теперь вопрос — как доставить эту дрянь внутрь поляка? Индейцы использовали духовые трубки и стрелки, которыми проводили по спинам носимых с собой лягушек. Этого более чем хватало, поскольку смертельная доза для человека составляет всего-навсего два микрограмма. Еще раз: две миллионных части грамма. Увеличьте дозу на порядок — и она все еще будет незаметна.

Понятное дело, что пулять даже маленькой стрелкой в Бжезинского не выйдет — яд действует не мгновенно, у него будет несколько минут, чтобы позвать на помощь. Да и потом следы найдут — и принципиально от выстрела снайпера или же от нападения на кортеж ситуация отличаться не будет. И смысл тогда заморачиваться?

Яд можно будет распылить: получение доступа к системе вентиляции выглядит реалистичной задачей при нужном количестве денежных вливаний и угроз. «Серебро или свинец» — старые подходы из той жизни работать в этой не перестали…

Далее. Эскобар не знал, отслеживается ли влияние яда, легко ли его выделить в организме умершего, можно ли понять, от чего помер «клиент». Поэтому надо сходу обеспечить «алиби» и придать реалистичности причине отравления. А для этого надо фактически придумать, как именно объяснить появление лягушек в номере политика.

Так, зоопарк — кажется, в нем было что-то про научную работу биологов?

Полистав брошюрку, Пабло с сожалением понял, что обнаружить дополнительную информацию вот так сходу не получится. Нужно было копать. Что ж, у него на этот счет есть специальные люди…

Следующие сутки у Эскобара были буквально забиты звонками и встречами, по результату которых что-то начало вырисовываться.

Алиби — «исходной причиной гибели» — должен был стать грузовик, перевозящий живность в зоопарк. Грузовик попадет в аварию неподалеку от гостиницы, и из него «сбегут» в том числе листолазы. Пересчитать крошек (а эти лягушки действительно маленькие — не больше четырёх сантиметров длиной) «додумаются» попозже.

Одну из горничных можно купить — это точно. Омайра Перес, будучи матерью-одиночкой (муж умер уже несколько лет как), тащила на себе троих детей и больную сестру, что давало достаточный маневр как для пряника, так и для кнута. «Серебро или свинец», да. И учитывая, что допросы будут почти наверняка, мотивацию «не проговориться» нужно продумать заранее.

С фотографии на Пабло смотрела женщина средних лет, которой явно не помешало бы пару месяцев отдохнуть. Что ж, такую возможность ей можно будет предоставить — ведь потребуется от нее не так и много.

Для начала, пронести несколько лягушек в номер, в ванную комнату. Это вполне возможно, потому что тщательного обыска нет — так, для проформы. Далее, подменить там флакон с освежителем воздуха на содержащий яд. Это вообще не проблема — узнав, какие именно освежители используются в номерах, можно сделать ровно такой же, и протащить под видом замены. Никаких вопросов у охраны вызвать это не должно.

И, посидев в туалете, Бжезинский помрет через пару минут после того, как освежит воздух.

Была в плане, правда, дыра. Лягушки, нужные для направления следствия по ложному пути, в номере может и появятся одновременно с ядовитым флаконом. Но дальше-то что? Не гарантия же, что поляк воспользуется освежителем раньше, чем увидит листолазов. А если увидит — и план накроется медным тазом.

Этот момент все никак не решался — хотя над ним Пабло думал уже дольше, чем над всеми остальными частями вместе взятыми.

В любом случае, яд уже изготавливали, флакон тоже. Водителя грузовика, который попадет в аварию, нашли. Причину перевозки придумали. Осталось самое простое и сложное одновременно — договориться с сеньорой Перес.

Для уговоров горничной Пабло использовал актера, изображавшего Эмилио Гарсию. Хороший грим, парикмахер — и готово. И если вдруг даже женщина заговорит на допросе, то будет лишний слой обороны — известный боевик из известного левого движения все и задумал. А простой, пусть и успешный бизнесмен из Медельина — вообще не при делах. В принципе.

Как ни странно, женщина, согласилась сразу. Видимо, разумно предположив, что отказаться она уже не сможет — отказ подразумевал немедленное её устранение. Естественно, ей этим не угрожали, но она была совсем не дурой. Поэтому расслабилась и стала получать удовольствие. Единственно, потребовав часть денег вперед — что было, прямо скажем, предусмотрительно с ее стороны. Так или иначе, ей объяснили, что побег — как до, так и после дела — не предусмотрен. И что тратить деньги не надо. Сестру устроят в дорогой медицинский центр в экспериментальную программу, безо всяких вложений с её стороны, «просто повезёт». А потом, где-нибудь полгода спустя, ей можно будет увольняться, переезжать и спокойно жить дальше, аккуратно тратя заработанное. Желательно, не в Колумбии.

Но вот вопрос подбрасывания рептилий в номер оставался подвешенным в воздухе. Как это сделать? Как…

— Подбрось их на этаж, да и все, — Густаво, приехавший в Боготу по делам холдинга, был в курсе планов кузена. Его, конечно, смущало такое одержимое желание убить какого-то непонятного хрена с горы, но, в конце концов, он неоднократно уже убеждался, что Пабло знает, что делает.

— На этаж?

— Конечно. Тебе же не принципиально, чтобы лягушки в номере были, ты же не ими убивать гринго собираешься.

— А ведь и правда, логично, — почесал затылок Пабло. Действительно, почему он так зациклился на том, чтобы листолазы были в номере Бжезинского? Им же надо просто намекнуть на причину смерти, не больше.

На этом, собственно, они и остановились. Оставалось исполнить.

Густаво же, смотря на кузена, внутренне удивлялся. Он всегда дружил с Пабло и Роберто, и когда у них дела пошли в гору, радовался, что в этом в том числе и его заслуга. И радовался, что так близок с Пабло — тот и сам признавался в личной беседе, как-то, что Густаво его самый близкий человек, ближе даже, чем родной брат. Неудивительно — был у братьев перид, когда весьма отдалились друг от друга. В частности, когда Роберто был в сборной. Или когда создал велосипедный бизнес — и не позвал в него Пабло… Наверное, именно в этот момент Густаво и стал самым доверенным лицом кузена. И наоборот кстати тоже — так, как Эскобару, он никому не доверял.