Тайник абвера - Александр Александрович Тамоников Страница 20

– Не хочу пользоваться вашей слабостью, майор. Я предпочитаю беседы с людьми в трезвом уме и здравой памяти. У наших врачей на счет вас весьма обнадеживающие прогнозы. Так что, я полагаю, мы еще будем с вами встречаться.

Виктора Буторина Вероника Матвеевна порадовала тем, что без лишних расспросов стала собираться в дорогу, когда он коротко объяснил ей причины своего визита. Сомнений у него не было, но поведение женщины все равно обрадовало.

– Мы приготовили вам в городе комнату, – заводя мотор «эмки», сказал он учительнице. – Так что кров над головой у вас будет, ну и командировочный паек от нас в благодарность я вам тоже обещаю.

– Спасибо вам, конечно, – смутилась учительница. – Только я хотела попросить вас… разрешения вашего. У меня родственница пожилая в Пскове живет… жила. Я бы хотела разыскать ее. И если она жива и все еще живет в своем доме, то я бы лучше остановилась у нее.

– Вот как? – удивился Буторин, не зная еще, радоваться или относиться к этой новости с досадой. – Ну конечно, мы это еще с вами обсудим. Родственники – это хорошо, это ведь счастье, что кто-то остался жив.

Шелестов ждал их приезда. Когда Вероника Матвеевна в сопровождении Буторина вошла к ним в комнату, он протянул женщине руку и предложил сесть за стол и выпить с дороги чаю. А заодно и поговорить. Он налил чай в настоящие чайные пары, которые неизвестно каким чудом сохранились, выложил на стол шоколад, хлеб, банку открытых консервов. Женщина от еды отказалась, но кусочек шоколада взяла с нежностью и трепетом.

– Вы не представляете, сколько лет я не видела и не пробовала настоящего шоколада. Это как кусочек другого мира, другой жизни. Может, даже кусочек детства. Довоенного.

Шелестов деликатно поддержал разговор. Некоторое время они говорили о довоенном времени, о детстве. Потом перешли к обсуждению, как все будет после войны. Но время шло, пора было приступать к делу. Шелестов рассказал о своем плане, как показать Веронике Матвеевне диверсантов.

– Вы, главное, ничего не бойтесь, – говорил он, глядя ей в глаза. – Мы просто хотим быть уверены до конца. Эти люди добровольно перешли на нашу сторону и хотят искупить вину. Они не агрессивны, рядом с вами в любом случае будет наш человек. Вы должны сыграть роль нашей помощницы, которая принесет в комнату чистую постель и заберет сложенную грязную. А также соберете сложенное в наволочку нижнее белье и в такой же наволочке положите на кровать чистое белье. Но все это время старайтесь наблюдать за каждым из этих людей. Наш офицер будет отвлекать их разговором, отведет к окну, чтобы освещение было лучше. Это не сложно и совсем не опасно.

На самом деле Шелестов хотел проверить еще одно – не узнают ли Веронику Матвеевну Лыжин и Барсуков. Был шанс, пусть и маленький, что эта учительница не совсем та, за кого себя выдает. Никто в группе не поддержал эти подозрения командира, да и ему самому было немного стыдно за такие мысли, но, как говорится, такая у них работа. А еще был Райнер Фосс, который знал в лицо переводчицу, ушедшую с двумя немецкими офицерами.

Спектакль удался, только Вероника Матвеевна сильно волновалась. Но Шелестов решил, что ее реакция как раз соответствовала ситуации. Женщина могла бояться пленных врагов, и это объяснимо. И когда она, наконец, вернулась в комнату, то опустилась на стул в изнеможении. У учительницы был такой вид, будто она весь день работала на огороде не разгибаясь. Шелестов ждал, давая ей успокоиться. Наконец, когда женщина собралась с силами, он спросил:

– Ну, что можете сказать? Вы хорошо рассмотрели обоих? Видели их когда-нибудь раньше? Что-то знакомое вам показалось?

Сейчас Шелестов поверил Веронике Матвеевне окончательно. Так сыграть было нельзя – до полной бледности лица и испарины. К сожалению, учительница только покачала отрицательно головой. Она снова задумчиво посмотрела в окно, что-то перебирая в памяти, потом решительно ответила:

– Нет, этих я не знаю. Не видела никогда. Я уж пытаюсь представить, что сбоку или со спины могла где-то видеть. Но нет, ничего похожего не вспоминается. Незнакомы они мне.

– Ну хорошо. Я сейчас попрошу, чтобы вас отвезли к вашей родственнице. Вас подождут, на случай, если в доме никого нет. Тогда милости просим на ту квартиру, которую мы приготовили для вас. А если все хорошо и вы увидитесь с вашими родственниками, то будем только рады, что все живы и здоровы.

Вероника Матвеевна поднялась, поблагодарила подполковника. Буторин стал помогать ей надеть старенькую фуфайку не по росту, с завернутыми рукавами. В коридоре он задержал женщину, они там о чем-то еще пошептались. Кажется, Виктор снова отдал ей свой сухой паек. Когда свидетельница уехала, в комнату вернулись Буторин и Сосновский. С озадаченным видом они уселись за стол. Сосновский заговорил первым:

– Не узнал ее Райнер Фосс. Точно не узнал. Он простой солдат, обычный рабочий с завода и никогда не увлекался художественной самодеятельностью. Он даже в театре за всю жизнь ни разу не был. Нет, он не смог бы так сыграть. Я наблюдал за ним и потом, когда расспрашивал. Убежден, он ее не видел никогда. Не похожа она на ту переводчицу, которая ушла с офицерами. Та была тоньше в талии, глаза широко расставлены, волосы светлее, и седины в них не заметно, в отличие от Вероники Матвеевны. И ростом переводчица была повыше. Короче говоря, совершенно другой типаж. А еще мы в фотолаборатории сверили снимки опечатка сапога в доме в Малой Калиновке с сапогами Лыжина и Барсукова. И даже Фосса. Результат однозначный – отпечаток сапога принадлежит Барсукову. Они были в том доме.

– У него было время рассмотреть учительницу, – подтвердил Буторин. – Я ее у машины задержал, разговорами отвлек, расспрашивал про учительство, про детей, про уроки. Думаю, она правда учительница.

– Ну что же, – вздохнул Шелестов, – это тоже результат. Только отрицательный. Проверить мы были обязаны. Борис, у тебя есть словесные портреты курсантов школы, которых еще во время оккупации забрасывали к нам в тыл?

– Есть, – Коган взял с этажерки картонную папку и положил на стол перед собой. – Мы описали пятерых. Троих описал Лыжин и двоих Барсуков. У Лыжина более детальные описания с характерными приметами, у Барсукова более обобщенные. Можно отправлять ориентировками по линии СМЕРШ, но я хочу отметить одно любопытное совпадение. У нас совпали описания одного человека. Известны его фамилия, имя и агентурная кличка по школе. Это Мирон Ситник, кличка