Месть сэра Левина. Несметные сокровища - Василий Вячеславович Боярков Страница 2

– Как, Маргарет, думаешь, – озадачилась сомнительная особа, отныне полноправная разбойничья капитанша, – он говорил серьёзно либо, сражённый тяжёлой болезнью, безосновательно бредил?

– Вроде бы непохоже?.. – миссис О’Коннелл не то утверждала, не то сама же и вопрошала. – Что по мне? Так чёрт бы да с ним, со всем тем пиратским золотом. Здесь снова замешан сэр Левин, наш ненавистный враг, одновременно злой гений. Тебе, Лера, чего, похищенного младенца, грудного сыночка Джона, так всё ещё не хватило? Вспомни: мы еле-еле его отбили. Что, если безнравственный мистер решится на нечто подобное? Что будет тогда?

– Ничего! – Валера говорила твёрдо, отчасти пренебрежительно; она сурово насупилась: – Во-первых, мальчика моего отныне зовут Иван; во-вторых, предусмотрительно он отправлен в непобедимую державу Россию; в-третьих, на всём белом свете это единственное место, куда господин «английская своевольность» ни за что – ни за какие коврижки! – трусливый, не сунется; в-четвёртых да и, пожалуй, в-последних, с высокородным мстителем, разнузданным лордом-уродом, мы так и не рассчитались. Полагаю, он думает точно так же.

Они подняли́сь на верхнюю палубу, и совещательную беседу (для обеих волнительную, по-своему неприятную) пришлось закончить, пока отложить.

Глава I. Два ссыльных пирата

Каким-то временем ранее, где-то в середине Карибского моря…

– Послушай, Бродяга, – как и обычно, первым заговорил Скупой, наименее умный, зато и более любознательный; он похлопал себя по располневшему пузу, а следом, лёжа на тростниковой кровати, неподобающе почесался, – как думаешь, нам долго здесь, покинутым, «кочуматься»? – Применился жаргонный термин, им слышанный в будущем.

Они находились на одиноком безлюдном острове, обитали в самодельной неброской хижине и, за неимением чего-то другого, впустую бездельничали. Шёл третий день, как молодой капитан Уойн, он же Кровавый Бобби, перебив всю остальную команду, бессовестно их покинул – оставил на произвол судьбы. Перед бесславным убытием он повелел им, двум неудачливым бедолагам, стеречь неисчислимые золотые запасы; их «реквизировали» с испанского фрегата «Идальго». Как раз про них-то и возникал весь тот повышенный интерес, и заводилась та познавательная беседа.

Лысоватый пират поставил конкретный вопрос – он требовал такого же прямого ответа. Однако худощавый приятель отнюдь не спешил. Сидя за прочным, изготовленным из полови́нчатых брёвен, столом, вначале он хорошенечко поразмыслил. Когда нужная мысль созрела, Бродяга тот ча́с же её и выдал:

– Знаешь, сердечный брат мой Скупой, – он отразился умилённой улыбкой, – сколько я не думал, но единственное, что приходит мне в бестолковую голову, – он унижал себя специально, чтобы не выглядеть слишком умным, – это всего лишь две вещи.

– Какие? – второй собеседник отобразился большими глазами.

– Первая – мы находимся и у чёрта на куличках, и в дьявольской заднице. Вторая – у нас нет ни лёгонькой лодки, ни мощного корабля, ни инструментов для изготовки плота́. Тем более что пускаться в опасное плавание, плохо ориентируясь на неизведанной местности, я бы, по совести, навряд ли отважился.

– Ты хочешь сказать, мы здесь застряли навечно? – широколицый сообщник казался потерянным.

– С другой стороны, если вспомнить последнее наставление Кровавого Бобби… – даже оставшись одни, они называли его заслуженным прозвищем (вдруг тот находится рядом да тайно подслушивает?!); Бродяга опасливо оглянулся, – он велел нам охранять неисчислимое золотое сокровище, а любого, кто сунется, немедля убить.

– Ха! – глуповатый разбойник слегка приподнялся; он посмотрел через бревенчатый стол, вплотную приставленный к его отдельной кровати (она устанавливалась посередине левой стены, а спальное место второго располагалось в правом, дальнем от входа, углу). – Но нам же не оста́вилось никакого оружия. Даже сраной сабельки нет – только тупые ножи. Да и то они сохранились лишь потому, что мы их заблаговременно попрятали в сапоги.

Как лишнее подтверждение наружу извлёкся загнутый ржавый клинок. Тупоголовый разбойник покрутил им пред носом другого.

– Видишь: более нет ничего. Кстати! Касательно сохранности золотишка?.. Ты знаешь, где оно расположено?

– Так же как ты, – тот мысленно усмехнулся, но вида не показал (как будто бы говорил серьёзно), – не представляю совсем. А что, брат Скупой мне хочет чего-нибудь предложить?

– Да! – бесхитростный приятель сказал, ну! точно отрезал; дальше он продолжал загадочным тоном: – Как можно за чем-то следить, если мы вообще не представляем, где то-о́ чего-то надёжно спрятано. Может, пойдём поищем?.. Чего зазря куковать?!

– Хм, – Бродяга нахмурился; ответил он по прошествии ровно одной минуты: – А знаешь, пошли… разведаем, где сохраняется капитанский клад.

На том и порешили. Один подня́лся с тростникового лежака, другой – с протянутой лавки. Собирались недолго. Первый так и остался с голым торсом, прикрытым лишь кожаной, без оружия, перевязью, широких шароварах-штанах да рыбацких, простеньких сапогах. Второй принарядился в дорогой камзол-костюм да дворянскую, выше коленок, прочную обувь. Едва собрали́сь, как тут же и вышли.

Постепенно бамбуковая хижина, построенная ещё юным Бобби Уойном, осталась далеко позади. Два неразлучных товарища выбрали путь, проходивший вдоль узенькой речки; она струилась с высокого плоскогорья, окружавшего таинственный остров с трёх разных сторон. Оно вздымалось отвесными скалами; наверху они переходили в лиственный лес, перемежавшийся непродолжительными полянами, типа южноамериканской прерии. С четвёртой стороны имелась короткая отмель, переходившая в ровный песчаный берег; здесь в акваторию моря впадала единственная река. Она поднималась почти до самого верха, где вытекала из круглого углубления; далее, по пологому склону, проточные воды устремлялись к прибрежной долине. Именно к манившей пещере и заспешили те двое друзей. В высоту она доходила до двух с половиной ярдов, в ширину – до не менее четырёх.

Пробираясь сквозь высокий, неравномерно торчавший тростник, невольные естествоиспытатели не сильно-то и спешили. Они ещё сомневались. Беспокойные опасения тревожили наиболее умную голову. Когда они входили во внутреннее пространство, Бродяга ненадолго остановился. Он решил, осмотрительный, их взять и озвучить:

– Послушай, Скупой…

Тот как раз широко зевнул и, отвлечённый, едва не столкнулся.

– Что, если Кровавый Бобби вернётся, определит, как мы входили в святая-святых, и возжелает жестоко нас наказать?

– Ежели мы сами ему не скажет, то как о нашей самовольной выходке он, извиняюсь, узнает? – отвечая вопросом на вопрос, тупоголовый разбойник особо не заморачивался. – Мы зайдём, посмотрим, оценим нарисовавшиеся масштабы – и сразу обратно. Чего тут крамольного?

– Да, пожалуй, ты прав, – Бродяга снова пошёл; попутно он договаривал: – Но что, если продуманный капитан оставил какой-нибудь знак-ловушку. Мы – хвать! – на неё случайно наступим, ну, или «как-нито» сдвинем? Тогда оправдывайся, рассказывай – а всё одно виноват.

И тут! Они подошли к развилке, уходившей (как в той знаменитой сказке) налево, направо и прямо; река вытекала из ссуженного проёма, что находился посередине. Он выглядел ровным; левый поднимался кверху; правый спускался книзу.