Месть сэра Левина. Несметные сокровища - Василий Вячеславович Боярков Страница 19

мулаты, истинно чернокожие и, само собой, белые, или же бледнолицые. Разговаривают тихо, исключительно заговорщицки. Видимо, готовят нечестную операцию – ведут предательский сговор. На самом деле так всё и есть. Говорить от имени остальных, честь выпала человеку уважаемому, облечённому и корабельной властью, и общим доверием. После сурового капитана он являлся лицом, пользовавшимся неоспоримым авторитетом, заслуженным и весомым.

– Помните, со мной, тайком ото всех, переговаривал капитан? – поинтересовался загадочный боцман у молчаливых родельников; он дождался, когда все дружно ему покивали, и приступил к дальнейшему продолжению: – Так вот, Бобби, – значимый статус Уойна падал практически на глазах, – сынок Бешенного Фрэнка, рассказал мне некую страшную тайну и попросил довести её до всей пиратской команды. Но!.. Вовсе не так, как она выглядит в самом деле, а с оправдательной подоплёкой.

– Простите, сэр, – обратился молоденький афроамериканец, худощавый, жилистый, с широким шрамом на правой щеке; он не выдержал тяжёлого напряжения, – но что всё это значит и что вы хотите сделать?

– Вопрос, мистер Джонни, поставлен правильно, в общем и целом верно, – Стоджер, как принято в разбойничьей братии, обращался к любому члену команды «мистер», но иногда и по-простому, без должного уважения. – Бобби нас круто надул, а если быть полностью откровенным, то взял да попросту – всю славную пиратскую братию, кто ради него рискует личными жизнями – бессовестно кинул.

– То есть?.. – вступил в откровенную беседу огромный мулат, похожий на человека-гору; лицо его казалось квадратным, чёрные глаза блестели непримиримой жестокостью. – Вы, мистер Стоджер, хотите сказать, что серьёзное обвинение, предъявленное покойным Лотреном, является подлинной, едва ли приглядной истиной?

– Совершенно верно, Стоки Таргус, – согласный боцман одобрительно покивал; он сделал загадочные глаза и дальше распространялся зловеще да заговорщицки: – Сегодня он вызвал меня к себе и рассказал всю чистую правду, но, говоря по совести, не целиком, а ровно наполовину. Он ввёл меня в типичное заблуждение. Сказал, что, мол, кому-то не доверяет, что, дескать, хотел припрятать награбленное богатство, что, думал – если всех о нём известить – немедленно доложат капитан-командору Левину и что потом, когда предательские страсти улягутся, пустит его на общее пиратское дело.

– Неправильно, – сказал бывалый пират, отличавшийся густыми седыми локонами; по виду он достиг пятидесятилетнего возраста и выглядел худосочным, обветрено смуглым, от постоянной выпивки немного обрюзгшим, – мы всё должны поделить по-честному, согласно корабельному положению.

– Также подумал и я, – добросовестный боцман, вопреки избыточному доверию Бобби Уойна, чтил морской разбойничий Кодекс и чётко следовал всем принятым правилам; поэтому он и собрал то тайное совещание. – Ещё мне пришла уместная мысль, и конструктивная, и крамольная. Какая? Что надо бы повторить недавнюю корректную процедуру – вручить Кровавому Бобби, бессовестному подонку, три чёрные метки. Соответственно, сместить с капитанской должности и ссадить на какой-нибудь захолустный остров. Непременно необитаемый. Голосуем, кто «за»?

Верх взметнулось десяток разбойничьих рук. Никто не остался безучастным, никто не взялся́ трусливо отлынивать. Общим решением Роберту Уойну был вынесен приговор, хотя и суровый, но всё-таки не смертельный, не самый жестокий. Убедившись, что у него имеется девять надёжных соратников, Мик Стоджер поделился безрассудным, чертовски опасным, планом; он им же и был придуман.

– Сегодня на вахте старший помощник, – как полагается и в таких, и в подобных им случаях, предприимчивый боцман начал издалека. – Первым делом мы, как бы невзначай, поднимаемся на капитанский мостик, легонечко его оглушаем и продолжаем орудовать дальше. Бобби с вечера нажрался крепкого рома и, в стельку пьяный, распластался в своей каюте. Мы заходим, резко его разоружаем, хорошенечко избиваем, понадёжнее связываем и пытаемся выпытать, где находится таинственный остров. Мучаем с особой жестокостью, иначе поганый выродок навряд ли чего расскажет. Никто не передумал? – недоверчивый заговорщик решил удостовериться дополнительно, лишний раз.

– Нет, не-е-ет, – хором ответили девять лужённых глоток; правда, сейчас они шептали тихо, еле-еле слышно.

– Тогда пошли, – воинственный заводила поднялся с места и крадущейся походкой отправился к выходу. – Ждать никого не будем, – добавил он зачем-то по ходу движения.

Остальные конспираторы последовали его прямому примеру. Один за другим, следуя недлинной цепочкой, они вышли из мрачного кубрика и направились строго по коридору. Достигли подъёмной лестницы. Стараясь как можно меньше шуметь, на цыпочках подня́лись на верхнюю палубу. Все разом несильно выдохнули. Прислушались. Вокруг стояла полная тишина, и только рулевое колесо слегка поскрипывало под управлением вахтенного старпома. Заприметив сплочённую группу, он ещё чего-то, не очень хорошее, такое подумал, но быстро откинул любые крамольные мысли и приветливо помахал рукой. Всякому нормальному человеку пришла бы единственная мыслишка: с вечера матросская братия неслабо нажра́лась, сейчас же все вышли немножечко освежиться. Как же он ошибался! Стоджер и двое самых крепких ребят (одним из которых являлся Стоки Таргус, второй отличался мало) поспешили на капитанский мостик.

– Извини, брат, но, пожалуй, так лучше, – оправдался непочтительный боцман.

Последовал короткий удар под дых, а следом – массивная оплеуха; её исполнил громадный мулат. Старший помощник погрузил в мир сказочных сновидений.

– Минут пятьдесят проваляется, – заверил звероподобный детина и, довольный, потёр рукою об руку, – а может, и целый час.

– Отлично! – воскликнул, чуть слышно, довольный зачинщик. – На всякий случай свяжите его – покре-е-епче! В рот засуньте тряпичный кляп.

Далее, уж более не таясь, все трое сбежали вниз, прихватили с собой остальных семерых соратников, ворвались в незапертую кэп-каюту и подбежали к одноместной, не шире полутора ярдов, кровати. Помимо неё, в капитанском помещении присутствовали обычные принадлежности: совещательный длинный стол (он же использовался для плотского насыщения); платяной невысокий шкаф; здоровенный, запертый на амбарный замок, сундук; пять простеньких деревянных стульев и три аналогичные табуретки. Роберт спал спиною наверх; пьяной физиономией отвернулся к стене; широко раскинул могучие руки; одна нога, не удержавшись, съехала вниз и яловым сапогом упёрлась в дощатую палубу. Сон его был крепок, по-пьяному беспробуден.

Пока он находился в беспомощном состоянии, предусмотрительный боцман срезал его ружейную перевязь; он освободил Кровавого Бобби и от абордажной сабли, и от длинноствольного пистолета. Невменяемый Роберт ничего не почувствовал; он даже не шевельнулся, не двинулся с места. Только легонько «прихрюкнул».

В следующую секунду бессознательного капитана уже тащили с неширокой кровати; его опустили на пол. На́чали избивать. Дубасили одними ногами. Колотили нещадно, куда попало. Хочешь не хочешь, Уойн проснулся и затара́щился как резанный поросёнок.

– Вы чё, тупые свиньи, вообще обалдели?! Вы – дьявола мне в приятели – вчистую офонаре́ли?! Я же вас «попереве́шаю» на парусных реях!

Бесконечные угрозы перемежались охами, вдохами, непривлекательным кряхтением, болезненным кашлем. Роберт изнемогал. Постепенно нещадный злыдень превратился в нечто, похожее на страшного гуманоида: голова казалась протухшей тыквой; истерзанное