Где дом и дым глубин и алый - Александра Васильевна Зайцева Страница 6

– Я не фотографирую, – растерялась Лена.

– Ну как же?! Вы не стесняйтесь, я всё покажу. Это ведь человекоубийство, а не трубы! Не верите? Они же постоянно текут! Сколько можно латать? А разрешение совсем поменять нам не дают, а без разрешения нельзя. Мы ведь – культурный памятник. Исторический. Понимаете? Поэтому всё разваливается. Пойдёмте, я покажу. Ну что же вы? Я не просто приглашаю, я молю о помощи, пойдёмте!

– Вы меня не за ту приняли. – Лена отступила на шаг. – Я не из газеты.

– Ничего. Ничего страшного. Вы тут скрытно, для объективности, я понимаю. Но снимки всё равно сделайте, пригодятся. А может, вам заплатить? Сколько? У меня много нет, но я заплачу. Сколько вы хотите?

Старушка смотрела доверчиво и продолжала протягивать руку, а Лена задохнулась от стыда. Разве она похожа на вымогательницу?

– Нисколько. Не надо денег. – Она быстро глянула на Диника, который не обращал на них никакого внимания, продолжая рыть песок. – Я просто так посмотрю. Только недолго, хорошо?

– Хорошо, очень хорошо! – обрадовалась старушка и повела Лену к крыльцу у ворот.

Лена спотыкалась, мысленно ругала себя. Ведь получается обман, хоть и ненамеренный. И оставлять Диника боязно. Он, конечно, сознательный, в случае чего пойдёт наверх к Марине, но на душе неспокойно. С другой стороны, много времени это не займёт – войти в квартиру и щёлкнуть пару раз для вида. А отказать невозможно. Жалко старушку. Эти её нелепые шлёпанцы, и влажные глаза, и деньги эти несчастные. Отказать как ударить.

– Мы везде обращались, вы не подумайте. Губернатор не отвечает. Министерские приехали, уехали, и всё на этом. Нигде нас не слушают. Нигде. И выше писали, даже в правительство и президенту, а они наши заявления губернатору пересылают, а он не отвечает. Так и бьёмся уже какой год. Вот, видите, под ванной течёт? Вы сфотографируйте. И грибок тоже. И тазики. Видите? Что, и меня? Погодите минуточку, я причешусь. Здесь? Так хорошо? А в позатом месяце водопровод лопнул, и мы что только не делали. А что сделаешь, если трубы ещё дореволюционные. Некоторые при советской власти сменили, но не все. Вот тут, смотрите, клеймо царского времени. Вы фотографируйте, не буду отвлекать.

Старушка суетилась, заглядывала Лене в глаза, ласково прикасалась к плечу. Лена нажимала на бесполезную кнопку и заливалась краской. До чего неудобно получилось. Хотелось убежать и спрятаться, но Лена выхватывала обрывки старушкиных жалоб, кивала, сочувствовала. Похвалила громадный старинный комод, восхитилась ажурными салфетками на диванных подушках, зачем-то улыбнулась тощему серому коту. Потом торопливо прошла к двери, натянула кроссовки и собралась прощаться, но старушка не отпустила. Сказала, что надо спуститься ниже, там самое важное. Вывела Лену в тесную прихожую, отперла одну из трёх облезлых дверей, поманила на лестницу: это недолго, не стоит волноваться. Но Лена волновалась. Вдыхала липкий подвальный воздух, пахнущий тёплой гнилью и кошачьим лотком, и мечтала уйти.

Щёлкнул выключатель, зажглась пыльная лампочка. Трубы, трубы, трубы! Целый лабиринт труб – толстых, тонких, прямых, коленчатых, разных. Ржавые, местами обмотанные чем-то. Где подпорки их держат, где шнуры и верёвки. Змеиный клубок, а не водопровод.

– И всё течёт, понимаете? А проводка у нас какая изношенная? Страшно сказать! А оно течёт! Мы же всё время под угрозой катастрофы! Вам света хватает для фотографий? А то я за лампой схожу, и фонарик есть…

Но Лена не могла ждать лампу, на неё давили стены. Её душили трубы. Ей нужно было на волю, к солнцу, к Динику. Просто необходимо!

– Александра меня зовут! Александра Антоновна Оссе! Не забудьте, – кричала старушка Лене в спину, когда та закончила щёлкать бесполезным «Зенитом» и бросилась наверх. Старушка хотела проводить, но Лена спешила. Сказала: не беспокойтесь, я найду выход, до свиданья!

Несколько ступеней, короткий тёмный проход, дверь – крайняя левая из трёх. Лена взялась за ручку, рванула на себя, уверенно переступила порог и недоумённо застыла. Позади тихо хлопнуло – дверь закрылась.

В этом доме нет подъездов! Нет! Никаких парадных! Ничего подобного! Лена уже выяснила, как всё устроено, – вход в любую квартиру только с галереи. Но тогда что это? Что?

Лестница. Широкая, величественная, смолисто-чёрная, резная: железные ступени и особенно перила – словно кружево. Лена стояла напротив первого пролёта, видела площадку и начало второго. Подняла голову и на секунду прикрыла глаза – повело. Потолок высоченный, скруглённый, похож на свод храма. Серый и пятнистый. И стены в пятнах, выкрашены до половины жёлтой краской, которая облупилась, зачешуилась. А там, где заканчивается первый лестничный марш, – большущее окно с замызганными треснувшими стёклами. Гнетущее запустение. Грязь, паутина и никаких признаков, что это место обитаемо. Только ласточкины гнёзда-норки под верхним карнизом. Без птиц.

Лена опустила взгляд на свои кроссовки, на шахматку кафельной плитки, глубоко вдохнула и сделала шаг вперёд. Показалось, или пол слегка качнулся? Снова посмотрела на лестницу. Ничего не изменилось. Дальше пошла смелее.

Лестница. Удивительная. На каждой второй ступеньке надпись о том, что перед Леной – чугунное литьё завода Полотнянинова. С неуместными твёрдыми знаками, с завитушками, но читаемо. А перила не просто узор – переплетение шей и голов драконов. Лена провела по одной пальцем, сняла густой слой пыли. Надо же, сверху поручень – гладкий узкий брусок, выкрашенный той же дешёвой жёлтой краской, а стойки – горделивые драконы с длинными раздвоенными языками. Кто додумался прицепить к ним убогую деревяшку? Оскорбить, опошлить?

Снова хлопнула дверь, Лена вздрогнула, обернулась, чувствуя себя виноватой. Сейчас накричат и прогонят, ведь её сюда не звали. Но высокий – гораздо выше Лены – парень спросил только:

– Заблудилась?

Был он худой, даже измождённый. Джинсы и футболка висели на нём мешковато, выглядели не по размеру широкими. Руки в карманах – длинные, жилистые, острые плечи сутуло опущены, шея с сильно выступающим кадыком и коротко, почти наголо стриженная голова – впалые щёки, впалые виски. Тёмные глаза блестят и смотрят пристально, не моргая.

Лена кивнула, прикидывая, что бежать ей только наверх. Успеет ли оторваться? Или он в два стремительных шага доберётся до лестницы и ухватит за ногу? И ведь непонятно, что это за подъезд, есть ли здесь люди, откроют ли, когда Лена начнёт колотить в двери и просить помощи.

– Ты с Рядов? – Похоже, парень не собирался нападать. Во всяком случае, пока.

– Из дома с арками, – сказала Лена бесстрашно, с вызовом. Пусть знает, что она готова бороться.

– Ну да. Торговые ряды. Персидские.

– А это другой дом? Который рядом стоит? Смежный?

– Тут всё смежное. – Он помолчал, разглядывая