Парадизо - Франческа Сканакапра

Франческа Сканакапра

Парадизо

Посвящается

нонно Марио, нонне Франке и дзии Розе,

души и истории которых живут в этом романе

PARADISO by FRANCESCA SCANACAPRA

Copyright

© «Фантом Пресс», оформление, издание, 2025

Глава 1

Пьеве-Санта-Клара, Ломбардия

23 октября 1944

Тем утром, когда мне предстояло уехать, я проснулась от пронзительной трели велосипедного звонка и шороха гравия во дворе. Я соскочила с кровати, распахнула окно и увидела молодого священника, колотившего в нашу дверь.

– Дорога свободна! – крикнул он. – Будьте на месте сбора через час! – Не дожидаясь ответа, священник перекинул ногу через седло и умчался, полы сутаны развевались у него за спиной.

– Через час?! – воскликнула моя мать. – Скорее, Грациэлла, собирайся!

На меня надели больше вещей, чем, как мне казалось, у меня вообще имелось, и отправили на кухню. Родители уговаривали меня поесть, но я не могла проглотить ни кусочка.

– Малышка, ты скоро вернешься домой, – пообещал отец, пока мама торопливо застегивала мне пальто.

Неожиданно обнимать моего отца нельзя, сначала нужно сказать, что ты собираешься сделать, потому что ему надо принять позу поудобнее, но тем утром я безо всякого предупреждения обхватила его двумя руками и прижалась к нему. Отец поморщился, глухо застонал, а потом долго прижимал меня к себе и целовал в волосы – я даже сосчитать не смогла, сколько раз.

Отец был самым важным человеком в моей жизни. Конечно, я любила мать, очень сильно любила, но отца я любила больше.

– Пожалуйста, Грациэлла, будь умницей! – взмолилась мать, высвобождая меня из отцовских объятий. – Нам пора.

Бледное зимнее солнце уже пробивалось сквозь дымку, когда мы с мамой шагали к деревне. Мама шла так быстро, что мне пришлось перейти на рысь, чтобы не отстать. Даже ноги были в нескольких слоях одежды. Из-за двух пар чулок и носков, надетых поверх, ботинки ужасно жали. Прихрамывая, я торопливо ковыляла за мамой и гадала, что это за ледяное место, куда меня отправляют.

– Мам?

– Что?

– Мне всегда придется надевать чулки и носки?

– Нет, это только в дорогу. Вещи легче нести на себе, чем тащить в сумке.

На окраине деревни мы присоединились к другим матерям с детьми, спешащим к пьяцце. Казалось, они стекаются со всех сторон, держась за руки, несут наспех собранные узлы с вещами. Не знаю, чего я ждала, но к толпе, окружившей несколько грузовиков с опущенными бортами, я оказалась не готова.

– Что это за люди? – Я стиснула мамину ладонь.

– Изо всех окрестных деревень, наверное, – ответила она.

До того момента мне в голову не приходило, что детей отправляют не только из нашей Пьеве-Санта-Клара. Я жалась к маме, когда мы встали в беспорядочную очередь. За нами тут же пристроились еще люди, нас всех сбивало в бурлящую кучу-малу из пальто и узлов. Запах сырой шерсти, немытых тел и грязной одежды ударил в нос, крики детей и матерей оглушали. Мне было очень страшно.

– Не отправляй меня! – взмолилась я. – Не хочу уезжать!

Мама наклонилась ко мне, и на какой-то миг мне показалось, что она согласится, но мама лишь покачала головой и сказала:

– Там ты будешь в безопасности, и там нет военных. – И со слабой, неуверенной улыбкой добавила: – И представь, сколько новых подружек у тебя там появится!

– Не нужны мне новые подружки! Я с вами хочу!

Мама опустилась на корточки, так что наши лица оказались друг против дружки.

– Это просто предосторожность, Грациэлла.

– Что это такое – предосторожность?

– То, что люди делают, чтобы им ничто не угрожало. – Мамин голос звучал ласково, но очень серьезно.

– А что будет с вами? Вдруг солдаты снова придут или бомба упадет на наш дом? Вдруг вас убьют? – Я задержала дыхание, чтобы не расплакаться.

– Все будет хорошо, милая. Ты же у меня умница, все будет хорошо. – Но уверенности в мамином голосе я не услышала.

– А долго я там буду?

– Не знаю. Пока тут все не успокоится. Никто не знает, сколько еще продлится война, но не навечно же она.

Я опустила голову, меня всю трясло, и в то же время я не могла пошевелиться. Меня сковал ужас от осознания, что я буду с чужими людьми непонятно сколько времени. И хотя я была укутана в сто одежек, холод добрался до самых костей.

Нас со всех сторон толкали, пихали вперед. Многие дети уже сидели в грузовиках. У одних лица были застывшие, бледные, другие, наоборот, раскраснелись, заходясь в плаче. А некоторые сидели, с головой закутавшись в одеяла.

Детей встречала усатая синьора. Когда к ней подходила очередная мать с ребенком, она что-то коротко говорила и забирала какие-то бумаги. Усатая синьора требовала прощаться побыстрее, только разве мать быстро оторвешь от ребенка? За последним поцелуем и объятием следовали самый последний поцелуй и объятия.

Чем ближе мы подходили к усатой синьоре, тем крепче мама стискивала мою руку.

– Имя ребенка? – потребовала усатая.

– Грациэлла Понти.

Синьора провела пальцем по списку и кивнула.

– Поедет в монастырь Пресвятой Девы Марии близ Лодано, это в провинции Пистойя. Прошу ее продуктовую карточку.

Мама заколебалась.

– Нельзя ли ей держать карточку при себе?

– Нет. Карточки соберут и вместе с имуществом всех детей передадут сестрам.

Мама нерешительно запротестовала, но усатая синьора была непреклонна. Наверное, этот спор она вела с каждой матерью.

– Мы не сможем взять вашу девочку, если вы не отдадите ее карточку, – объявила она. – И, синьора, нам нужно ехать, пока на дорогах свободно.

Мама неохотно протянула карточку.

– Спасибо, синьора. Пожалуйста, распишитесь здесь.

Мама подчинилась.

– А это далеко? – осмелилась спросить я.

– Достаточно, чтобы ты там была в безопасности, – ответила усатая синьора. – Бери одеяло и ступай к синему грузовику.

Мама сгребла меня в охапку, прижалась лицом к моему лицу.

– Будь умницей, – прошептала она. – Будь умницей, и все будет хорошо.

– Синьора, поторопитесь, – сказал водитель грузовика, морщинистый старик с размокшей самокруткой в зубах.

Он оторвал меня от мамы, подхватил на руки и опустил в кузов. Его грязные заскорузлые руки держали меня крепко, но бережно и легко, словно я не весила ничего.

– Продвинься вглубь и сядь, – велел он. – Стоя ехать нельзя.

Грузовик посигналил, вызвав шум и суматоху. Я посмотрела на маму, но тут в кузов подняли еще детей, меня пихнули вперед, и маму заслонили какие-то люди. Мгновение спустя борт подняли и