Дядя самых честных правил 12. Финал - Александр Горбов Страница 28

— Откуда мне знать? Я впервые вижу живого некроманта.

Лодочник продолжал грести, скалясь страшной улыбкой.

— Кстати, — зомби подмигнул мне, — что вы сделали сладким масончикам, что они так вас ненавидят? Мне даже стало завидно, как можно настроить против себя стольких милых людей.

— Расскажу, если вы назовёте того, кто скрывается за подписью «ГК».

Зомби расхохотался.

— Легко, мой сладкий князь. Это граф Калиостро. Слышали о таком? Известный человек в их кругах. Теперь ваша очередь. Какие мозоли вы им оттоптали?

— Уничтожил всех членов масонских лож Петербурга. Ну и по мелочи ещё всякое.

— Солидно. Сразу видно, что вы серьёзный человек, не разменивающийся на мелочи. А может, ну его?

— Что именно?

— Нашу глупую вражду. Ну, было и было, что уж там. Давайте объединимся, сладкий князь.

— И против кого вы предлагаете дружить?

— Да против всех! Вы будете первожрецом, а я стану новым богом. Как вам?

— А почему не наоборот? — я едва не рассмеялся.

— Ну, если хотите, сладкий князь, то можно и наоборот. Я не жадный! Поедем вместе во Францию, скинем этого дурачка-короля и станем править сами. Построим огромные храмы себе и заставим всех нам молиться. Хорошо же? А потом будем всех завоёвывать. Возьмём самых красивых женщин, богатство, самые редкие вина. Построим огромную пирамиду, будем сидеть на самом верху и на всех плевать. А эти черви будут радоваться и славить нас. Как, а? Хорошо я придумал?

— Простите, барон, но как-то не очень. Никогда не хотел плевать в людей.

— Фу, какой вы скучный! Я думал, некроманты весёлые ребята, а вы такой же, как и все обыватели.

Лодочник бросил вёсла и скривился.

— Не хочу вас видеть, кислый князь. Прощайте! Кстати, именно в этом месте я утопил много забавных ребят, не желавших идти под мою руку. Передавайте им привет!

Зомби усмехнулся и начал осыпаться серым прахом. А дно лодки прохудилось, и она стала быстро набирать воду.

* * *

Теоретически, сильный маг может сдвинуть гору, стереть с лица земли город и сжечь маленькую страну. Или раздвинуть воды реки, как библейский персонаж, и пройти по дну между стенами воды. Но обычно страны просто завоёвывают, рушат только крепости, где сидит гарнизон, а с горами предпочитают не связываться — слишком много мороки подвинуть даже маленький холмик.

Вот и я не стал выбирать сложносочинённые способы. И когда лодка последний раз булькнула, просто пошёл по воде в сторону берега. Ничего сложного, если есть запас силы и умеешь быстро оперировать потоками эфира.

Из тумана показалась пристань, на которой застыла массивная фигура. Барон заложил руки за спину и наблюдал за моим приближением с нескрываемым любопытством.

— Шикарная техника, князь! Научите?

— А вам зачем? В могилке, куда я вас уложу, будет сухо, обещаю вам, барон.

— Тю! — он вытянул губы трубочкой. — Вы слишком самонадеянны, кислый князь. Вы разве не поняли, что говорите с божеством, а не с простым смертным?

В этот момент амулет на его груди вспыхнул, выпуская облако эфира. Сила мгновенно впиталась в его Талант, и тот ослепительно засиял. И следом швырнул в меня нечто вроде всполоха, только огромное и раскалённое добела.

Пух!

Вокруг полыхнуло огнём, а вода превратилась в перегретый пар. Нет, барон точно не участвовал в магических дуэлях и слабо представлял, как дерутся маги. Такими ударами он не сможет меня даже поцарапать.

Я ускорился и через пару секунд уже вырвался из облака пара. Ещё мгновение — и запрыгнул на пристань, занося руку с эфирным бичом.

— У-у-и-и-и-и!

Удар плетью заставил барона взвизгнуть поросёнком. Массивная фигура замерцала, поплыла сгустком тумана и пропала. Будто её тут и не было.

— Ха-ха-ха!

Барон появился у пакгаузов, тыча в меня пальцем и хохоча.

— Князь-дурачок! Ты думал, что можешь ударить бога? Ха-ха-ха!

Он распахнул рот, будто собирался кричать. Но вместо звуков из него начало вылетать тёмное облако, гудящее тысячей крыльев. Опять москиты! Да что у него за любовь к этим мелким гадам?

Рой насекомых застыл, делаясь всё больше и больше, гудя не хуже цехов кулибинского завода. Я не стал ждать, пока он атакует, и ударил первым.

Вынул из пустоты Нервного принца, крутанул в руке, выставил вперёд и выпустил струю раскалённого эфира.

Чёрное облако и горящий поток встретились над пристанью и сплелись в пылающий клубок. У меня было много эфира, а у барона насекомых. Они лезли и лезли из него и жарко горели в огне, надеясь продавить поток. Быть может, у них и был шанс, но в этот момент за спиной самодельного божества появился Анубис. Шакалоговый ухмыльнулся, взмахнул рукой и щёлкнул пальцами.

Это был его любимый фокус во времена, когда он существовал в виде моего Таланта. Из реки взлетели капли воды размером с кулак. Сплющились в тонкие диски и раскрутились до бешеной скорости, превращаясь в циркулярные пилы. А затем рванули к барону со всех сторон, визжа ультразвуком.

Он не успел даже вскрикнуть. Насекомые рассеялись, а в разные стороны полетели баронские «запасные части». Голова, руки, ноги, куски тела. Со стуком падая на пристань и булькая в воду.

— Плохой бог, — рыкнул Анубис, поднимая мёртвую голову с закатившимися глазами. — Негодный.

Голова дёрнулась, захрипела и посмотрела на шакалоголового.

— Плохая собачка, — вякнула она, скривив губы.

— Придётся наказать тебя палкой, — раздался голос барона с другой стороны.

Как ни в чём не бывало он вышел из-за угла пакгауза и погрозил Анубису пальцем. Похоже, остановить барона будет чуть-чуть сложнее, чем мне казалось.

Глава 16

Клетка

— Ату его!

Не сговариваясь, мы с Анубисом кинулись на барона. Надменно ухмыляясь, он выставил вперёд руки, собираясь бросить в меня заклинание. Но я первым швырнул в него «молот», а следом десяток Знаков Огня.

— А-а-а!

Заклятие отбросило его назад, приложив о стену пакгауза. А летящие следом Знаки превратили его в пылающий факел.

— А-а-а!

Точку в судьбе третьей инкарнации барона поставил Анубис. Челюсти сжались на толстой шее, раздался хруст, и грузное тело мешком осело на землю. Шакалоголовый плюнул на труп и разразился лающим смехом.

— Плохой князь…

Мы обернулись одновременно. Барон стоял шагах в двадцати от нас и обиженно поджимал губы. Надменность сползала с его лица, уступая место недоумению.

— И