Дядя самых честных правил 12. Финал - Александр Горбов Страница 11

На всё это я планировал потратить дней десять. Всё равно Киж пока согласовывает документы о продаже колонии и пытается договориться о дате моей встречи с королём. В Париже, увы, такие вещи требуют очень много времени и ещё больше взяток, чтобы чиновники хоть как-то шевелились.

* * *

Встречал нас заместитель Кузнецова рыжий опричник Иван Кожемяка. Здоровенный, выше меня на голову, с голубыми наивными глазами.

— Добрый день, ваша светлость!

Поклон в его исполнении выглядел как падение заводской трубы. Так и казалось, будто он рухнет сейчас на тебя и придавит всем своим весом.

— По имени-отчеству, Иван. Ты же не первый год меня знаешь.

Он смутился и резко кивнул.

— Ваня, — улыбнулась ему Таня, — как твоя матушка?

— Спасибо, Татьяна Алексеевна! После вашего лечения — словно бабка отшептала. Говорит, как молодая себя чувствует.

— Будешь ей писать, напомни, чтобы раз в полгода в больницу ходила на обследование.

— Обязательно отпишу, Татьяна Алексеевна! Прошу сюда, мы для вас комнаты приготовили.

Оставив Таню приводить себя в порядок после дороги, я переговорил с Кожемякой о неотложных делах.

— Мне нужны подробности по Кузнецову, детали его исчезновения.

Взгляд у рыжего гиганта стал деловой, он подобрался и доложил:

— Он собирался встретиться с одним из своих агентов. С кем именно, мы не знаем — Кузнецов не раскрывал деталей операции во избежание утечки. Мы организовали поиски, попытались отследить его маршрут, но никаких следов не обнаружили. Он как в воду канул, ни единой зацепки.

— В картотеке агентуры он не делал записи?

— Нет, ваша св… Константин Платонович. Обычно Кузнецов делал записи после проведённых встреч.

— Хорошо. Он жил здесь, в особняке? Мне нужно осмотреть его вещи.

Не задавая лишних вопросов, Кожемяка отвёл меня в комнаты, где обитал Кузнецов. Глава резидентуры не чурался некоторой роскоши и устроил своё жилище со вкусом. Изысканная мебель, фарфоровые вазы, шёлковые обои на стенах. Но ничего предосудительного я в этом не видел — Кузнецов на отлично отрабатывал возложенные на него задачи. Я прошёлся по комнатам, разглядывая обстановку, и попросил Кожемяку оставить меня одного. Едва дверь за ним закрылась, я громко позвал:

— Анубис! Мне нужна твоя помощь.

Через несколько секунд из шкафа в углу послышались шорохи, а затем оттуда вылез шакалоголовый. Все эти годы бывший Талант не особо утруждался работой и не рвался обратно на службу к Хозяйке. Так, по необходимости, отправлял за грань застрявшие души, а остальное время проводил в ничегонеделании на гасиенде в образе чёрного шакала. Мне кажется, он впервые за тысячи лет узнал, что такое отпуск, и вовсю им наслаждался.

— Р-р-р-р? — Анубис вопросительно на меня посмотрел.

— Здесь жил человек, — я обвёл рукой вокруг себя. — Мне нужно, чтобы ты нашёл его.

Шакалоголовый недовольно дёрнул щекой, показав белоснежные клыки, но перечить не стал. Кивнул и полез обратно в шкаф, шурша развешенными там камзолами.

— Иван!

Кожемяка заглянул в дверь.

— Да, Константин Платонович.

— Будь добр, пошли своих людей в город. Пусть прогуляются и поделятся с местными, что прилетел князь.

* * *

Не прошло и двух часов, как в посольство привезли письма от каждого из трёх соправителей Луизианщины. Рассыпаясь в цветистых выражениях, они просили меня о встрече. Барон де Брасье был готов примчаться в посольство, а два других приглашали меня навестить их, обещая встретить по-королевски. И вся троица будто списывала друг у друга, заверяла меня в своих искренних дружеских чувствах. Однако, судари быстро подсуетились!

— Скажи-ка, Иван, — я показал письма Кожемяке, — из этой компании самым трусливым и недалёким считается барон?

— В общем-то да, Константин Платонович.

Я заметил сомнение на его лице.

— Ты не согласен с такой характеристикой?

— Это моё личное мнение, — он поднял ладони. — Просто ощущения, Константин Платонович.

— Выкладывай.

— Мне кажется, барон только изображает недалёкого толстяка. Он сидит на своей должности уже пятнадцать лет, пережив трёх губернаторов и десяток коллег-управляющих. При этом все контрабандисты хвастаются, как ловко они обманывают таможенников под его началом. Но таможня всё равно приносит в казну неплохие деньги, так что сковырнуть с должности барона никто не может.

— Интересненько.

— Весь город знает, — продолжал Кожемяка, — что барон любит пышность и роскошь. И все смеются, что они у него фальшивые: дорогое шитьё на ливреях слуг обманка, перстни он носит не золотые, а позолоченные, а в его особняке денег хватило только на парадный зал, в остальных же комнатах облупившаяся краска и старая мебель. Даже среди простых людей ходят байки, что два вора, забравшиеся к нему в особняк, сумели добыть всего лишь кусок окорока и два позолоченных канделябра. А когда хотели завернуть добычу в занавеску с окна, то обнаружили, что она рвётся от ветхости.

— Думаешь, это ловкая ширма?

Кожемяка кивнул.

— Да, Константин Платонович. Все знают, что он пускает пыль в глаза, показывая богатство, которого нет. А значит, и подозревать, что он действительно богат, никто не будет. А ведь таможня наверняка золотое дно, даже несмотря на контрабандистов.

— Может быть, — я хмыкнул. — Очень даже может. Пожалуй, я оставлю этого хитрого барона напоследок. А начну с двух других персонажей и нанесу им визиты. Вели подать карету, не будем откладывать в долгий ящик.

Конечно, по всем правилам, это они должны были прибыть ко мне на аудиенцию. Но я хотел понаблюдать их в естественной среде обитания, а заодно посмотреть город.

* * *

Первым, к кому я заехал, стал полковник Оливье де Фер. Оказавшийся статным мужчиной с благородным лицом и военной выправкой. Но взгляд у него был меланхоличный, с глухой тоской на дне. А расширенные сосуды на носу, мешки под глазами и едва заметно дрожащие пальцы выдавали пагубное пристрастие к выпивке.

Дом, в котором он жил, ничего особого из себя не представлял. Без изысков, но достаточно уютный. Чувствовалась женская рука, наводящая порядок. А вот кабинет, куда меня пригласили, выдавал характер владельца. По стенам было развешено оружие: шпаги, палаши, «огнебои» и «громобои». Причём не парадные экземпляры, а побывавшие в настоящем деле.

— Рад видеть вас, герцог. — Рукопожатие у него было не слабым. — Хорошо, что вы нашли минутку, чтобы посетить меня.

—