Данияр. Не буду твоей невестой - Мария Зайцева Страница 25

Чувствую, как в коленях селится дрожь, а в груди страх. Сжатые на ткани пальцы леденеют, воздуха становится мало.

— Или это тоже традиция?

— Извини, Мадина, не хотел тебя напугать, — отвечает Байматов спокойно, словно мы где-то на светском приеме, а он не пробрался через окно в мою комнату!

— Да правда, что ли? — чувствую, как злость начинает будоражить вены, отчего кончики пальцев едва ощутимо подрагивают.

— Правда.

Он делает ко мне шаг, а я отступаю, но натыкаюсь спиной на захлопнутую дверь ванной. Я ведь даже не успею заскочить внутрь, потому что пока открою её, Байматов меня настигнет. Между нами не более трёх метров сейчас.

— А ну стой на месте! — шиплю на него, ощущая, как всё моё существо ощетинивается, когда расстояние между нами сокращается. — Я сейчас кричать буду! Понял?!

Но, кажется, моя угроза не оказывает на Байматова совершенно никакого эффекта.

— Мы же оба знаем, что в доме никого нет, — он останавливается и смотрит на меня… как-то слишком спокойно. Без привычного бахвальства и брызжущей на два метра вокруг самоуверенности. — Отец на смене в больнице, мать уехала десять минут назад.

Похоже, он прав. Именно потому в доме так тихо… Мы совершенно одни здесь. И это заставляет меня сглотнуть.

Я роняю взгляд на Айрика, который сидит чуть в стороне, внимательно смотрит, навострив уши, но явно не собирается вцепляться в глотку незваному гостю. Он вообще себя нехарактерно ведет, а ведь мы с ним специальные тренинги проходили, необходимые для воспитания собак таких пород.

Он меня защищать должен!

Ещё один предатель, блин.

— Не бойся, Мадина, — Байматов поднимает руки, выставив перед собой ладони. — Я ничего тебе не сделаю.

Я смотрю на него с недоверием, но что-то внутри подсказывает, что он действительно не тронет. В своём доме тоже дал слово не трогать, и сдержал его.

— Зачем ты пришёл?

— Ты не приняла мои подарки, не отвечаешь на сообщения. Я волновался.

О!

Серьёзно?

Он волновался?

— Волновался, — медленно повторяю я. — После того, как украл меня. Увёз. В багажнике. Против моей воли. Поцеловал меня, как будто я — твоя. И теперь ты… просто являешься ко мне в комнату, влезаешь через окно, когда дома никого нет, и говоришь, что волновался?

— Да, — кивает он просто, будто в этом ничего такого и нет. Ни тени иронии, ни капли сомнения. Словно это абсолютно нормальный ответ в нашем случае.

— Ты… псих. — В груди начинает гореть. Руки дрожат, губы приходится прикусить, чтобы скрыть нервозность. — Байматов, ты… патологический псих!

Он подходит ближе. Ещё шаг. Я не двигаюсь. Даже не моргаю. Словно что-то в его приближении парализует меня.

— Я не хотел тебя пугать, правда. — Его голос становится ниже, тише. Почти… мягким. — Просто… я не могу не думать о тебе.

— У тебя… проблемы с восприятием реальности! — Задыхаюсь я, прижавшись к двери спиной. — Я не хочу тебя видеть! Ты меня пугаешь, ты мне отвратителен, ты…

— А тот парень? — перебивает он, ставя руку на дверь рядом с моей головой. Он снова это делает! Снова загоняет меня в капкан! А ещё его глаза его в этот момент чуть темнеют. — Он, значит, может тебе писать, звонить. Его ты ждёшь, да?

— Он не приходит тайком в мой дом, когда дома никого нет! — вскидываюсь я, ощущая его близость уже всем телом. — Он не похищает, не устраивает мне ловушки, не говорит, что “ты будешь моей, потому что я так решил!” Он… Он не считает себя богом! В отличие от тебя!

— Мадина… — его пальцы едва-едва касаются моей щеки, а я ещё сильнее вжимаюсь в дверь спиной. — Я не хотел так. Я сказал это на эмоциях, разозлившись, когда ты писала этому своему… петуху. А парни решили помочь… И провернули это похищение. Они думали, что этим все решат… Придурки. И за багажник… — он опускает руку и сжимает пальцы в кулак. — Прости за это. Думал, убью их нахрен.

Сама не знаю почему, но я внезапно теряюсь. Не нахожу, что ответить. И вроде бы в его взгляде искреннее раскаяние, но… я тут же себе напоминаю, что особо это ничего не меняет. Может, услугу ему такую и дружки его оказать решили, но оставил меня в своём доме и продолжал настаивать на свадьбе уже сам Байматов.

— Уходи, Данияр, — говорю сдавленно, и сама в шок прихожу, насколько глухо и неуверенно звучит мой голос.

— Уйду. Но…

Я точно делаю ошибку, когда вскидываю глаза и смотрю в его лицо. И едва не задыхаюсь от того, что вижу. От того, какой обжигающий огонь пылает в его тёмных глазах, пуская по всему моему телу странные, будто электрические, разряды.

— Мадина, я не могу забыть тот поцелуй. Снится он мне. И ночью меня преследует, и днём… — он наклоняется, а я инстинктивно вскидываю ладони и упираюсь ему в грудь, ощущая жар его кожи под своими ладонями даже через рубашку. И это так… совершенно неприлично! Неправильно!

Нельзя!

В прошлый раз я сделала глупость, но сейчас… Мне надо закричать… Айрик… Он обучен… Он бросится на него и все…

Все эти мысли паническими волнами заполняют мою безумную голову, и я даже рот открываю… Но не кричу. Почему-то.

Вообще никак не даю понять, что мне неприятно. Что омерзительно.

Хоть как-то подтвердить все те слова, что говорила только что. Как-то свои намерения обозначить.

Мне надо бороться, а не тонуть в его дьявольских глазах!

Байматов словно чувствует это, он меня так тонко чувствует, Всевышний!

Это страшно!

У меня, кажется, даже сердце не бьется от ужаса. Только лишь от ужаса, конечно!

Я сейчас приду в себя и закричу… Я сейчас…

А потом его губы касаются моих. Так осторожно и неожиданно мягко, что я окончательно застываю столбом. Будто воли лишённая. Замираю, забывая, как нужно дышать и что это в принципе нужно делать, пока его губы раздвигают мои, а я язык ныряет в мой рот.

Глава 21. Неправильный поцелуй и правильное решение

Я сжимаю пальцы на мягкой ткани футболки Байматова,