Мороз.К.О. - мэр Елкино - Лина Коваль Страница 2

М-да.

Антисанитария полная.

Вокруг ни души. Свет неприятно мигает. Никакого Нового года не чувствуется!

Учитывая довольно… м-м… летний наряд под пальто, мне пришлось предусмотрительно надеть длинные сапоги из белой кожи, именуемые подругой Катькой не иначе как «шлюшьи». Устойчивые каблуки глухо отстукивают мои шаги.

Сначала они частые и уверенные, а затем редкие и несмелые.

В кабинете с металлической табличкой «Приемная Главы Администрации» тихо. Замираю у приоткрытой двери и… подглядываю.

Ш-ш-ш…

Морозко ставит на край дубового стола коричневую барсетку. Видимо, она у него вместо посоха? Настоящее сокровище!..

Прыскаю со смеху, зажимая холодной ладонью обветренные губы. Тело мгновенно бросает в жар. Как бы не заболеть, бегая в самый мороз налегке. Чего только не сделаешь ради первого оргазма!..

— Да, мам, — слышу низкий мужской голос. — Привет… Как вы?

— Кость, во сколько тебя ждать? — Включает звонок на громкую связь.

Он скидывает куртку с мохнатым воротником и активно разминает крепкую шею. Когда шапка отправляется в шкаф, вижу светлые взъерошенные волосы. На удивление ровно подстриженные.

Значит, он хоть и Морозко, но такой… С приставкой «new». На современный лад. Цивилизация ему не чужда. Парикмахерскую какую-никакую посещает.

— Я не приеду, — шмыгает носом Мороз. — Заболел. Отмечайте без меня…

Тут же злюсь. Какой деловой, однако! У него вон какие колеса на тракторе, отовсюду выберется. Захотел — поехал, захотел — нет.

А мне что делать?

— Паулина к тебе приедет? — слышен чуть высокомерный женский голос.

— Нет. Мам… Я же говорил. Перестань все время про нее спрашивать!

— Я еще надеюсь, что тебя переведут в Нижний Новгород, как и обещали. И вы будете вместе. Где же это видано? Ты столько лет работал, Костик! А тебя в ссылку! В какое-то Палкино!

— В Елкино, — бурчит.

— Да хоть в Елки-Палкино! Такой руководитель пропадает в самой настоящей дыре.

— Здесь не дыра. Здесь… — он подходит к большому окну, — недурно.

Я медленно осматриваю широкие, будто у первоклассного пловца, плечи, широкую спину. Вот же ж! Все у него широкое. А… нет. Бедра узкие.

И правда, недурно!

— Ты бы съездил к главному-то… на поклон, Кость.

— «Каждому кланяться — голова отвалится».

— Надо съездить!.. — настаивает мамаша.

— Закрыли тему, — злится. — Счастливого Нового года!.. Анька с пацанами у тебя будет? Или нашла кого поинтереснее?

— Да кого она найдет! «У нашей дуры — ни лица, ни фигуры… Вся в папеньку». Ты же знаешь.

— Зря ты так. Не обижай сестру!.. — недовольно ворчит Морозко. — Ладно, давай…

Спрятав руки в карманах брюк, он направляется к столу, заставленному блестящими алюминиевыми ведрами и, пододвинув на пару миллиметров свое сокровище — барсетку, садится.

Я решаюсь.

Стучусь кулачком о шершавый дверной косяк и заглядываю в кабинет.

— Константин Олегович, к вам можно?

— Вы от кого?..

Дойдя до середины кабинета, замираю на месте.

Первое, что вижу, — не такой уж он и старый. Лет тридцать с хвостиком.

Мы оба друг друга рассматриваем.

Взгляд холодных голубых глаз слишком надолго задерживается на моей груди, и я ужасно пугаюсь. Тут же пуговицы родненькие проверяю.

Выдыхаю.

Ложная тревога!..

Морозко, как по географической карте, едет дальше. Без пробуксовок осматривает мою шею, кудри, шапку Снегурки и лицо. Хмурится. Будто бы понимает, что свернул где-то не туда, и отправляется в обратный путь: лицо, шапка Снегурки, кудри, шея, грудь. Буксует.

Я краснею.

…Далее — талия, бедра.

Наконец-то сапоги.

Снова подвисает и почесывает двумя пальцами подбородок.

— Просил же Виолетту: только без ее путан, — ворчит и сразу тянется к телефону.

Меня будто в колодец с холодной водой бросают.

Это я путана?!

— Что? — пищу, вытягиваясь струной и расставляя руки на поясе. — Никакая я не путана. Вы о чем? Это вы, вообще, про меня?

— Можешь быть свободна, — поднимается он со стула и отворачивается. — Я свяжусь с Виолеттой и отменю заказ.

— Заказ? — как попугай повторяю.

Я от такой наглости в шоке. Про дорогу, пуговицы, оргазм — про все забываю.

Осматриваю мощную спину и затылок, а потом не выдерживаю такого оскорбления. Хватаю со стола пустое алюминиевое ведро и одеваю мэру на голову!

Глава 3. Снегурочки нет! На зачатии!

— Я не путана!

Вообще, я очень воспитанная. Даже слишком.

Поэтому сама дурею от своей выходки.

Пугаюсь страшно!..

С ужасом наблюдаю, как Константин Олегович обхватывает широкими ладонями ведро и снимает. Поворачивается ко мне. Густые брови съезжают к переносице, а полные губы кривятся.

— Вы всегда так на отказы клиентов реагируете? — спрашивает он, приглаживая густые светлые волосы. — Зачем вы это сделали?

Сжимаюсь в комок и облизываю пересохшие губы. Единственный мужчина, с которым я общалась близко и долго, — мой отец. Он обычно орет так, что у меня уши от страха закладывает.

— Это… прием такой. Сурдологический… — тут же придумываю.

— Что?

— Ну… Я же вам русским языком сказала: никакая я не путана! А вы будто не слышите. Вот я и решила перекрыть вам зрительный канал, чтобы острота слуха усилилась. И вы наконец-то услышали — не путана я!

Мэр осторожно возвращает ведро на стол, с силой потирает покрасневшую щеку. Садится на скрипучий стул и смотрит на меня как на душевнобольную. Чуть с опаской. Если бы у него красная кнопка под столом была — лупанул бы по ней от души, уверена.

Потом морщится и задевает пальцами висок.

— Боже. Вам больно? — тут же вспоминаю о своем профессиональном призвании.

Я шла в медицину осознанно. Закончила училище, а вот в Медакадемию по определенным причинам в этом году не поступила, но обязательно буду пробовать в следующем.

Сейчас работаю процедурной медсестрой в больнице и уверена, что это даже больше, чем просто призвание. Ведь первое, что человек слышит, когда рождается, — это наш голос. Голос медицинской сестры.

— Я думал, ты от Виолетты, — поправляет он снова барсетку.

Подзарядка у него там, что ли?.. Трогает постоянно.

Я одергиваю пальто. Встряхиваю кудри ладонью, чтобы придать им объем, и набираю в легкие воздух, решив высказать о сотрудниках мэра все, что вот уже десять минут грузом лежит на сердце.

— Я так понимаю, с ней вы не знакомы? — опережает он. —