Современная идеологическая борьба и проблемы языка - Юнус Дешериевич Дешериев Страница 53

Убежденность в непереводимости одного языка на другой является характерным заблуждением не только Μ. Хайдеггера, но также и многих других экзистенциалистов и их последователей. Подобные представления противоречат исторической реальности. Взаимодействие народов, культур и языков представляет собой, как уже отмечалось, историческую неизбежность и необходимость, а также закономерность:

«Плоды духовной деятельности отдельных наций становятся общим достоянием. Национальная односторонность и ограниченность становятся все более и более невозможными»[57].

Широко известно также другое положение Маркса и Энгельса, согласно которому все нации могут и должны учиться друг у друга. Если бы был невозможен перевод с одного языка на другой, достижения одних народов как в области духовной, так и в области материальной культуры не могли бы восприниматься другими народами.

В качестве доказательства несостоятельности экзистенциалистской доктрины можно привести некоторые данные, свидетельствующие о гигантском объеме публикаций в СССР произведений, переведенных с разных языков. Так, выпуск книг и брошюр по целевому назначению в 1978 г. составил 8.491 печ. ед. (тираж 294.594 тыс. экз.), в том числе на русском языке 2.288 печ. ед. (тираж 156.204 тыс. экз.), на других языках народов СССР – 3.572 печ. ед. (тираж 98.442 тыс. экз.). Перевод был сделан со 107 языков. Всего было переведено научной литературы 1.074 печ. ед. с 28 языков, учебной – 1.114 печ. ед. с 47 языков, художественной (без детской) – 1.584 печ. ед. с 60 языков, детской – 1.098 печ. ед. с 68 языков [П СССР, 1979, 54].

Однако успехи в распространении переводных изданий, их растущий объем не должны закрывать собой другое важное обстоятельство:

«Языковые барьеры мешают сделать достижения науки, техники и культуры в должной мере достоянием всех народов через посредство их языков. Достаточно указать на то, что для перевода только с 200 языков нужно создать 39.800 разных словарей, необходима большая армия переводчиков и т.д. Большинство стран мира, особенно малые государства, не в состоянии поставить перед собой эту задачу» [Дешериев, 1978, 13].

Рассматривая человека как существо, находящееся во власти языка, экзистенциалисты не допускают возможности сознательного воздействия общества на язык.

Проблема сознательного воздействия общества на развитие языковых процессов является одной из важнейших в социальной лингвистике.

«Никогда в истории человечества проблема сознательного воздействия на функционирование, развитие и взаимодействие языков не была столь актуальной, как в современную эпоху. Активное воздействие общества на язык осуществляется в самых различных аспектах» [Дешериев, 1977, 254].

В полной мере подтвердилась жизненность предвидения основоположников марксизма, которые писали, имея в виду язык:

«Само собой разумеется, что в свое время индивиды целиком возьмут под свой контроль и этот продукт рода»[58].

Все, что в языке так или иначе связано с сознательным воздействием общества, Хайдеггер отвергает как противоречащее истинности бытия. Существует целый ряд слов, которые Хайдеггер абсолютно не приемлет. К ним, например, относятся слова, имеющие значения «субъект», «объект», «сознание», «познание», «наука», «реальность» – т.е. все, что в учении Хайдеггера объявляется неистинным и неподлинным. Хайдеггер также пренебрежительно относится к словам, связанным с техническим прогрессом, например к обозначениям средств массовой коммуникации – «газета», «журнал», «радио», «телевидение», «фильм», «пресса» (см.: [Зайцева, 1968, 7]). Напомним, что, отрицая сознательное воздействие на язык и пытаясь избавиться в языке от совершенно необходимых слов, связанных с научным познанием и историческим прогрессом человечества, Хайдеггер в то же время кроит языковую материю по своему усмотрению, создавая новые слова, употребляет всем известные слова без учета их социально детерминированных и общепринятых значений.

Вопреки утверждению Хайдеггера о разрушительном воздействии общества на язык, мы подчеркиваем, что сознательное воздействие общества, индивида на язык имеет огромное значение для исторического развития и взаимообогащения языков. Оно позволяет целесообразно направлять многие языковые процессы, подчиняя их потребностям и интересам общества. Об этом убедительно свидетельствует советский опыт языкового строительства. И в настоящее время путем сознательного воздействия общества осуществляется обогащение русского и других литературных языков народов СССР за счет нужных заимствований, например из разных языков социалистических стран. В свою очередь языки социалистических стран, как и их культуры, обогащаются полезными заимствованиями из русского и других языков народов СССР.

Можно привести многочисленные факты из истории языков мира, подтверждающие большое значение сознательного руководства общества развитием и обогащением языков. Достаточно сослаться на данные истории французского языка. Так, например, О. Соважо [Sauvageot, 1978] убедительно подтверждает концепцию, доказывающую большое значение влияния общества на развитие языка на основании данных истории прежде всего французского языка, а также скандинавских, финно-угорских и других языков. Французский ученый отвергает мнение, согласно которому язык совершенствуется сам по себе, без сознательного вмешательства людей. Несостоятельность этой концепции О. Соважо демонстрирует на целом ряде примеров. Так, с XII в. предпринимались попытки сделать французский язык «однородным», т.е. освободить его от диалектизмов. С этим периодом Соважо связывает первую нормализацию французского языка. Социальные основы второй нормализации французского языка в XVII в. были связаны с созданием так называемого языка короля. Показательными являются и другие факты, приводимые Соважо: большая работа по унификации венгерского языка в течение ста лет (с 1770 по 1870 г.), когда было введено в употребление 25 тыс. новых слов; создание норвежского лансмола, национального литературного финского языка и т.д.

Сознательное воздействие общества на язык может зависеть от идеологических, методологических и теоретических установок. Об этом свидетельствует советский опыт осуществления языковой политики, мероприятий по культуре речи и нормированию языка. Все это доказывает научную несостоятельность концепции экзистенциалистов о невозможности сознательно влиять на язык. Исследователи неоднократно указывали на связь языковой концепции экзистенциалистов с лингвистическими теориями В. Гумбольдта [Альбрехт, 1977, 88 и сл.]. Однако В. Гумбольдт в свое время высказал мысль:

«Чем шире и оживленнее общественное воздействие на язык, тем более он выигрывает при прочих равных обстоятельствах» [Humboldt, 1836, 69].

Анализ некоторых положений культурно-языковых концепций экзистенциалистов вскрывает их научно-теоретическую несостоятельность и явное противоречие марксистско-ленинской методологии, а также несоответствие фактам реального общественного развития и функционирования языков и культур различных народов.

Нельзя не отметить, что авторы концепций не являются закоренелыми критиками достижений советского культурно-языкового строительства и национальной политики из лагеря профессиональных «советологов» и убежденных врагов коммунизма. Экзистенциалистские теории построены с претензией на академичность, идеологический нейтралитет и всеобщность философских построений. На самом же деле их идеологическая принадлежность не оставляет