Культура Древней и Средневековой Руси - Борис Григорьевич Якеменко Страница 34

При Борисе Годунове, невзирая на очень неспокойное время и непродолжительность правления, колоколам уделялось большое внимание. В 1600 г. для Успенского собора Московского Кремля был отлит новый колокол весом 3233 пуда, ставший на тот момент крупнейшим колоколом всего христианского мира и главным колоколом России. Колокол висел под навесом на Соборной площади Кремля. В колокол звонили (по разным свидетельствам) от 30 до 50 человек. Позднее, уже после Смуты, патриарх Филарет построил для этого колокола пристройку к колокольне Ивана Великого, известную как Филаретовская пристройка, или звонница. В 1597 г. царь Борис Годунов пожертвовал одному монастырю меди и олова 600 пудов на отливку колокола. С прибавлением 100 пудов монастырской меди этот колокол был вылит в 1600 г. и назван «Борисовичем».

После Смуты при первых Романовых искусство изготовления колоколов восстановилось и развилось. Сложилась целая плеяда отечественных мастеров колокольного литья: Проня Феодоров, Игнатий Максимов, Андрей Данилов, Алексей Якимов, Андрей Чохов – последний начал свою работу еще при Иване Грозном и при Федоре Иоанновиче стал автором легендарной Царь-пушки. Одним из самых известных колокольных мастеров средневековой Руси был Александр Григорьев, живший в XVII столетии. Его имя стоит в одном ряду с именем легендарного мастера по отливке пушек Андрея Чохова, который жил столетием раньше. Григорьев лил колокола для валдайского Иверского, московского Симонова и Саввино-Сторожевского монастыря в Звенигороде.

В 1651 г. (в 17 лет!) А. Григорьев стал «колокольным литцом» московского Пушечного двора, то есть ему подчинялось около 100 человек. Должность колокольного мастера была настолько важной, что они даже приносили специальную клятву: «Будучи у государева колокольного дела никаким воровством не промышлять, ни красть, ни розбивать, ни зернью не играть, и корчмы не держать, и над государевой казною хитрости ни в чем не чинить». А. Григорьев отлил знаменитый Большой Успенский колокол (аналог будущего Царь-колокола), один из символов Российского государства. Об этом колоколе Павел Алеппский писал: «Ничего подобного этой редкости, великой, удивительной, единственной в мире, не было и не будет: она превосходит силы человеческие».

Колокол весил 128 тонн и был сделан всего за несколько теплых месяцев года. Впервые он зазвонил в 1668 г., но только через десять лет его подняли на колокольню Ивана Великого – не хватало сил и возможностей. В 1701 г. во время пожара легендарный колокол погиб, а его металл был использован при отливке нынешнего Царь-колокола. А. Григорьев также отлил в 1668 г. и знаменитый 35-тонный «Большой благовестный» колокол, который, как считалось, имел самый красивый звук в истории русского колокольного искусства. Этот колокол был подарен царем Алексеем Михайловичем Саввино-Сторожевскому монастырю и имел надпись, выполненную тайнописью. К сожалению, во время Великой Отечественной войны, во время подготовки колокола к эвакуации, его разбили. Известны имена 21 ученика А. Григорьева, среди которых литейщики, ставшие впоследствии знаменитыми мастерами.

Царь-колокол

Принятый в наши дни способ звона в колокол путем раскачивания языка появился в России не сразу. В Киевской Руси звонили в колокола так же, как и в Западной Европе, – раскачивая колокол, а не язык. Это означает, что колокол должен был быть закреплен на подвижной оси. И только в период раздробленности, возможно, в практику входит звон в колокол посредством раскачивания языка (сам колокол закреплен неподвижно). Этот вид звона позволяет создавать при помощи колоколов самые разнообразные мелодии, что практически исключено при раскачивании самого колокола. Однако, так или иначе, на Руси и в России сосуществовали разные способы звона – и раскачивание колокола, и раскачивание языка, и, наконец, удары в колокол снаружи с помощью молотка или колотушки (такой способ звона в колокол сегодня распространен в буддистских странах). В. Кавельмахер считал, что звон посредством раскачивания языка окончательно стал доминирующим в церковной и мирской практике с середины XVII в.

Звон «в язык» употреблялся тогда, когда колокола находились на колокольне. Если же колокола находились на звоннице, где обычно размещались в ряд (на колокольне по кругу), то для звона в них употреблялся очап, или очеп, – длинная жердь с веревкой, спускавшейся до земли, и петлей. Звонарь качал колокол, надев петлю на ногу. Очеп приделывался к вращающемуся валу с насаженным на него колоколом. Очапные (очепные) колокола употреблялись тогда, когда на площадку звонницы с колоколом не было доступа и звонить приходилось снизу. Очепные колокола и сейчас можно видеть в Псково-Печерском монастыре, а их следы есть на звонницах Софийского собора в Новгороде, Духовской церкви Троице-Сергиева монастыря и т. д. Очепные колокола, как правило, были самыми большими на колокольне (в колокольне Ивана Великого в Московском Кремле они занимали весь нижний ярус). В целом на древнерусских колокольнях или звонницах помещались три группы колоколов – низких регистров, средних («красные») и высоких («зазвонные»). Именно благодаря очепному способу звонов стало возможным создание на Руси такого храма, как «церковь под колоколы» – уникальной конструкции, соединяющей в себе функции церкви и колокольни (такую церковь-колокольню Святого Георгия можно видеть в Коломенском).

Выше уже говорилось о том, что звоном колоколов оповещали людей о самых разных событиях – от начала богослужения до встречи царя. По характеру звона можно было понять, какое именно событие происходит. Например, особый звон сопровождал определенные моменты богослужения (к началу службы, к чтению Евангелия, к концу, при встрече архиерея, при погребении и т. д.). «Всполошным» звоном предупреждали о пожаре, нашествии – беспорядочно и быстро били во все колокола. «Плачевный» звон оповещал о смерти князя или царя (это был медленный перебор колоколов от большого к малому и затем удар сразу во все – такой звон используется и сегодня при погребении), «малиновый» звон во время государственных торжеств и народных праздников (во все колокола) создавал праздничное настроение. Сплав, из которого отливали колокола, назывался «колокольной бронзой» и состоял из четырех частей меди и одной части олова, хотя иногда для звучности в металл прибавляли серебро или даже золото (в наше время было доказано, что наличие серебра и золота в колокольной бронзе не влияет на качество его звука).

Иностранцы, бывавшие в Москве XVI–XVII вв., оставили подробное описание колоколов и способов колокольного звона. Польский военачальник Самуил Маскевич вспоминал: «Прочих церквей считается в Кремле до двадцати; из них церковь Святого Иоанна, находящаяся среди замка, замечательна по высокой каменной колокольне, с которой далеко видно во все стороны столицы. На ней 22 больших колокола; в числе их многие не уступают величиною нашему Краковскому Сигизмунду; висят в три ряда, одни над другими, меньших же колоколов более 30. Непонятно, как башня может держать на себе