Невольница - Наталья Евгеньевна Шагаева Страница 30

— Зачем ты это делаешь? — тихо спрашивает она.

— Что именно?

— Зачем тебе обеспечивать безопасность моей бабушке? Ты её не знаешь. Она тебе никто. Не все ли равно тебе, что с ней будет? — серьёзно спрашивает меня.

Хороший, мать ее, вопрос.

— Мне на нее все равно. Но…

Как-то я не планировал признания. Я вообще не уверен, что хочу их озвучивать. Одно дело, что у меня появился пунктик спасти девочку, потому что в свое время я не спас свою жену и должен закрыть этот гештальт. Но мне не нужны отношения ни в каких проявлениях. Они делают таких, как я, очень уязвимыми и ставят всех под удар. А это весьма болезненно.

— Что «но»? — требует ответа.

— Но мне важно, чтобы ты не сломалась.

— Ясно, — выдыхает она, ее лицо меняется. Тая быстро моргает, словно пытается не заплакать.

— Детка, ну ты чего? Просто делай, как я говорю, и все закончится. Ты же сильная девочка, — убираю волосы с ее лица.

— Трудно быть сильной, когда у тебя нет даже трусов.

— Без трусов ты мне нравишься больше, — шучу я. Не реагирует. — Ну что вы там, девочки, делаете, чтобы поднять настроение? Шопинг? Сладкое?

— А вы что делаете, чтобы снять напряжение и стресс? — всхлипывает она.

— Мы трахаемся, Таисия. Может, и тебе поможет. Отлично снимает напряжение, — ухмыляюсь я. — Проверим?

— Нет! — зло выдаёт мне она. Ну хоть плакать передумала. Беру с тумбы телефон и снова протягиваю ей. — Открывай сайт и заказывай себе трусики, одежду и что там тебе еще надо. Все доставят.

Забирает у меня телефон.

— Можешь заказать еще что-нибудь сексуальное из ниточек и кружева, я люблю чёрный цвет, если что.

— Обойдёшься! — фыркает на меня.

Смеюсь.

Глава 20

Таисия

Парадоксально, но, когда на мне есть бельё и нормальная одежда, я чувствую себя менее уязвимой. Мне доставили всё, что я заказала, ровно через три часа. Чудный отель для невольниц. Любой каприз за вашу покорность. На самом деле не совсем понятно, в каком я статусе в этой системе, где все криминальные элементы. И бежать не хочется, и доверять никому не могу. Я в тупике. Меня загнали в угол и убедили, что он самый безопасный. И я изо всех сил стараюсь в это верить. Стараюсь, но выходит плохо. Похоже на сюрреализм. А триллер с моим участием продолжается.

Гордей провел со мной в этой комфортабельной темнице двое суток. Ему сделали еще несколько капельниц и пару перевязок. Конечно, этого мало для восстановления человека, в которого стреляли, но час назад он оделся и покинул комнату, велев мне не дёргаться и быть «хорошей девочкой».

И вот я, как «хорошая девочка», сижу смирно в кресле и смотрю в окно на двор этого шикарного особняка. А там снова гуляет беременная девушка. Она такая милая и трогательная, в бежевом платье в стиле прованс, с косой на плече, подстригает кусты с цветами. Подобная картинка могла бы умилять. Только вот эта «девочка» — жена Скорпиона, по совместительству криминального авторитета. И, если верить Гордею, в сей комфортабельный ад вошла добровольно. Видимо, она не в себе. Если бы у меня был выбор, я бы ни за что не вышла замуж за такого человека. А бежала бы от кровавой системы, сверкая пятками.

Это только в фильмах подобное происходящее кажется тёмной романтикой. А в реальности страшно. Постоянная жизнь на пороховой бочке. И когда-нибудь она рванет. Вопрос времени.

Наблюдаю внимательнее, как по дорожке к беременной блондинке идет тот самый Скорпион. А рядом с ним и мой «герой» Гордей, опираясь на свою навороченную трость.

Смотри-ка, бодрый такой, свежий, словно не лежал здесь двое суток под капельницей бледный, как лист бумаги. Что за чудо-препараты ему влили? Такой весь из себя. Как всегда, неотразимый. В белой рубашке, брюках, с часами на правом запястье и кожаным браслетом на левом.

Он словно чувствует, что я убиваю его взглядом, прожигая в спину. Оборачивается. Смотрит точно на меня. Окно открыто, я не прячусь за шторами, а тоже смотрю ему в глаза. И выигрываю в этой игре. Он сам отводит взгляд и уходит вперед.

А вот его подельник Скорпион остаётся с Евой. И теперь я понимаю, почему она с ним. Там любовь, видимо. Этот жесткий мужик, который пугает одним только взглядом и темной аурой, так аккуратно поглаживает живот своей супруги и целует ее в висок, что-то нашептывая.

Настолько сильная любовь, что плевать, в какой обстановке будет расти ваш ребенок?

Да они тут все ненормальные.

Отдергиваю штору, прохожусь по спальне. Меня уже тошнит от этой комнаты. Всё равно тюрьма, хоть теперь и добровольная. Воздуха много, а дышать нечем.

Открываю дверь, выхожу в коридор. Просто иду вперед. Мне никто не запрещал выходить. Гордей просил только не бежать сломя голову. Так я и не бегу. Просто тоже хочу на двор, сменить обстановку.

Попадаю в холл, но останавливаюсь, поскольку в дом входит беременная девушка. Вблизи она кажется еще красивее и моложе. Такая ромашка, с трогательными губами и порхающими ресницами. Как подобные ромашки влюбляются в таких отморозков? Мне не понять.

В ее руках букет свежесрезанных тигровых лилий. Она вздрагивает, заметив меня, и роняет цветы на пол.

— Ой, — усмехается. — Ты меня напугала.

Пытается нагнуться и собрать цветы. Но ей неудобно из-за большого живота.

— Стой! — взмахиваю рукой. — Я подниму.

Присаживаюсь, собирая цветы.

— Спасибо. Я в последнее время неуклюжая, — снова хихикает.

Собираю цветы в букет, поднимаюсь, протягивая ей.

— Я такая страшная? — тоже усмехаюсь.

— Почему? — хлопает своими длинными ресницами. — Ты очень даже эффектная.

— Ты испугалась.

— Так это от неожиданности. Ну и в общем, гормоны шалят, — отмахивается она.

И вот эта девочка даже не удивлена моему присутствию в доме. То есть она прекрасно знает, кто я и как здесь оказалась? Интересно, как ее супруг объяснил ей происходящее.

«Дорогая, мы тут на досуге похитили девушку, держали ее за городом в подвале ради своих криминальных делишек. Но знаешь, вчера ее хотел грохнуть родной отец. Она поживет у нас какое-то время».

— Ева, — протягивает она руку, продолжая с улыбкой меня рассматривать.

— Таисия, — пожимаю ее ладонь. — Ты знаешь, кто я? — заглядываю ей в глаза. Ну а вдруг ей напели что-то другое.

— Знаю, — кивает.

— Ты знаешь, чья я дочь? — подозрительно сощуриваю глаза.

— Знаю.