Отец на час. Работает спецназ - Лина Коваль Страница 17

Судя по голосу, плачет. Я думал, она не умеет. Всегда серьёзная, собранная, будто бронежилетом изнутри затянутая.

- Да отпусти ты меня, уебок! - орет папаша моих подопечных.

За это тут же огребает хороший такой, увесистый подзатыльник и смачный пендель.

Я вырос в девяностых. Тяжелое время, страшное. Правильно говорить, вообще, не вырос, а выжил! В основном на улице, как и все тогда. С раннего возраста четко знал, что и кому говорить можно, а где лучше попридержать язык, чтобы лишний раз кастетом зубы не вынесли.

Маменькиных же сынков вычисляю сразу. У них язык без костей. Несут все и всем без разбора, потому что им ни разу не прилетало в башню монтировкой. И дело тут не в страхе, а в глупости человеческой.

- Влад, хватит, - повторяет Федерика. - Не стоит… марать о него руки.

- Ты серьёзно? - орет мужикоистеричка, с обидой и злостью потирая зад. Обычный. Грязноватый, но это, наверное, уже после нее. Уверен, при ней он намоленный ходил. - Марать об меня руки? Ты семнадцать лет об меня марала не только руки, но и места поинтереснее. Теперь о него мараешь?

Блядь.

Видит Бог, я не хотел насилия на планете.

Размахиваюсь несильно - ему хватило б и без размаха. Хруст челюсти отдается в сердце приятным долгоиграющим перезвоном. Для «хорошего» человека ведь не жалко.

- Да хватит, блядь! - визжит он, обхватив щеку. - Ты кто такой, на хрен?

- Я тот, кто отполирует твой рояль, если ты продолжишь плохо следить за языком. - Потираю руку.

Страдалец отходит на безопасное расстояние. Ощущение, что вот-вот расплачется.

- Я бы тебе ответил, да у меня концерт завтра.

- Пошел отсюда! Я тебя предупредил! - смачно сплевываю ярость ему под ноги и, сжимая гудящую ладонь, указываю Федерике на припаркованный джип. - Посиди. Я сейчас приду…

Убедившись, что горе-папаша смылся, а начальница скрылась в салоне автомобиля, блокирую двери брелоком сигнализации и направляюсь в уборную, чтобы умыться и остыть. Затем расплачиваюсь за стол и беру у бара бутылочку шампанского, которое пила начальница. Буквально на два глотка.

- Держи, - говорю, забираясь внутрь и включая прогрев сиденья. Пусть ее разморит немного. Большим девочкам это полезно.

Опустив сумку на колени, Федерика отпивает шампанское, с опаской на меня смотрит и благодарит.

Пока едем до дома, преимущественно молчит.

В окнах полнейшая темнота, дети спят. Остановившись у ворот, глушу мотор и откидываюсь на спинку кресла.

Хрен знает, почему не выхожу.

И пусть к Жене ехать сегодня не планировал, даже она удивилась, когда я высадил ее с цветами у подъезда и просто вежливо попрощался. Как чувствовал, что в ресторане будет жарко и мерзко.

- Спасибо, - произносит Федерика.

Повернувшись, рассматриваю гордый профиль.

Ну какая она Федя?... Смешно.

- Пожалуйста.

- Ты не думай, Коля не всегда таким был, - словно оправдывается. - Было у нас и хорошее.

- Настоящего мужика видно издалека, - философски отвечаю.

Она награждает меня коротким, колким взглядом.

- Это того, который четырехлетку второй день в детский сад сдать не может?

- Хотя бы… Я же сказал: у Маши живот болел. И на настоящего вроде тоже не претендую. Чай не ангел. С прибабахом. Сам знаю.

- Я прошу прощения, - громко вздыхает начальница. - Просто… - качает головой и ещё раз прикладывается к стеклянному горлышку.

Я, чтоб ей меньше досталось, тянусь и, уверенно обхватив хрупкую ладонь, аккуратно вынимаю из нее бутылку.

Кислятина - пиздец. А стоит как банка хорошего протеина.

- Поцелуй меня, - Федерика резко поворачивается.

- Чего? - усмехаюсь.

Разгон у бизнесменши как у «Феррари». С места в карьер.

- Просто… хочу попробовать. С кем-нибудь другим.

- С кем-нибудь?

- С тобой, - закатывает глаза.

Я снова «ты». Считай, повысили.

- Объясню. У меня, кроме Побединского, и не было никого.

- Даже поцелуев? - почему-то заинтересовываюсь.

- Может, и были в студенчестве. Сейчас уже не вспомню. Кажется, будто и не было…

Она нервно облизывает губы. Я, как котенок, которому помахали веревкой, плыву.

Во-первых, если дама просит…

Но она не совсем трезва...

Но ведь и не пьяна?... В глазах интеллект, который не пропьешь.

Во-вторых, хочется сорвать эту розу. Не для слюнтяя она ведь цвела?... До хуя чести будет.

К черту…

Наклоняюсь.

Обхватив тонкие плечи, сгребаю упрямую голову и прикладываюсь ртом к розовым губам, безжалостно их сминая.

Федерика испускает слабый стон.

Это возбуждает.

Бля-я-ядь…

Теодоровна!

Являясь небольшим спецом по ощущениям, всё же пытаюсь поймать их за хвост. Для меня - либо нравится, либо нет. Третьего не дано.

Несмотря на легкий привкус игристой кислятины, начальница… пытаюсь подобрать слово…

Во!

Вкуснючая.

Губы мягкие, сексуальные, податливые… Когда представляю, что почти первопроходец, если не считать одного сраного инвалида, внизу твердеет до ощущения камня в штанах.

Это, пожалуй, что-то чудаковатое, но уж как есть.

Ладонью съезжаю вдоль позвоночника и ныряю под пиджак. Кожа на спине нежная. Поглаживаю с удовольствием, намертво присосавшись к языку.

Тишину разрывает звук мобильного.

Моего.

Немного отстранившись, с сожалением смотрю на переднюю панель.

«Женечка».

И какой-то дурацкий смайл с сердечком.

Блядь…. Она ж сама себя так записала. Знать не знаю, где эти картинки на клавиатуре.

- Извини. Не надо было. Я пойду. - Чуть помятая начальница вырывается из объятий и выскальзывает наружу.

Глава 17. Федерика

Садовые работы - это то, что я терпеть не могу, но сегодня с маниакальным упорством применяю в качестве административного наказания.

Да-да. Это штраф для меня.

Двигаясь вдоль забора с секатором в руке, подрезаю молодые побеги малины. Работа монотонная, не требующая особой умственной нагрузки, поэтому отключаюсь и думаю о своем.

Что я вчера устроила?...

Где была моя голова, черт возьми?...

Бросаю короткий взгляд на могучую спину и тыльной стороной ладони вытираю пот со лба. Упрямый, коротко стриженный затылок, черная майка, шорты выше колена, мускулистые ноги и… руки. Руки, которые умеют прижимать к себе так, что трусы увлажняются и сваливаются к лодыжкам.

Может, спецназовец меня приворожил? Очень уж странно я на него реагирую.

Перевожу взгляд на его друга.

Азиат.

Сергей.

Внешне русский до звуков балалайки в голове. Тоже большой и спортивный. Светлые волосы, правильные черты лица, наполовину скрытого рыжей бородой. Как-то все это в целом к себе располагает и опасений не вызывает.

Закончив с малиной, устраиваюсь на шезлонге