Невольница - Наталья Евгеньевна Шагаева Страница 12

class="p1">С определенного времени, уже несколько лет как мои вкусы в сексе кардинально поменялись. Настоящего и эмоционально обнаженного себя я отдавал только одной женщине. К сожалению, ее уже давно нет на этом свете. То, что во мне родилось после ее смерти, я иногда побаиваюсь сам.

— Привет, — оборачивается ко мне Лидия. Ее голос всегда спокойный и томный. Бархатный, тягучий, обманчиво ласковый. На самом же деле Лидия очень жесткая женщина, но она умеет причинять зверскую боль нежно.

Киваю.

— Кого пригласить? Офелию? Диану? Есть новенькая — такая лапочка, советую, тебе понравится. Она в твоем вкусе, — мягко улыбается она.

— Позже, сначала массаж. Голова раскалывается. И поговорим.

— Это все оттого, что ты никак не хочешь принять реальность и пытаешься с ней бороться. Только приняв боль, можно от нее освободиться.

— Оставь психологию и философию для своих гостей, — ухмыляюсь, снимая джинсы вместе с боксерами, и, опускаясь в джакузи, откидываю голову на специальную мягкую подушку. Выдыхаю, прикрывая глаза и пытаясь расслабиться.

Вода в джакузи обволакивает кожу теплом. Пузырьки цепляются за рваные шрамы на моих бедрах. Лидия скидывает свой прозрачный пеньюар, обходит джакузи и садится позади меня на бортик. Скользит пальцами по моим плечам — движения плавные, но профессиональные. Она обучалась этому у мировых мастеров. Ее прикосновения всегда двойные: ладонь дарит тепло, а кончики пальцев впиваются в мышцы, выискивая болевые точки.

— Расслабься, — ее губы почти касаются моего уха. — Ты же знаешь, сопротивление только усиливает боль.

Она льет на мои плечи черное густое масло, пахнущее гвоздикой, растирая его по спине. Каждое движение — игра на моих нервах. Точечные нажатия под лопатки продавливают болевые точки. Ее массаж не имеет ничего общего с релаксом. Но он реально помогает.

— Твои мышцы, как каменные узлы, — шепчет она, вдавливая костяшки в мою напряженную шею. — Каждый узел — не принятое решение, не прожитая боль.

Стискиваю зубы, чувствуя под кожей обжигающую боль. И хрипло выдыхаю, когда ее пальцы снова становятся ласковыми. Лидия тихо смеется, скользя руками ниже. Ее ногти рисуют красные дорожки вдоль позвоночника, но боль приятно растворяется в теплой воде.

— О чем ты хотел поговорить? — напоминает она мне.

— Мне нужно, чтобы ты стала очень болтливой, как ты умеешь, и разнесла информацию о том, что дочь Дыма у нас.

— Информация достоверная или… — снова усмехается, продолжая свой садистский, но лечебный массаж.

— Достоверная… — выдыхаю я, чувствуя, как боль в затылке растворяется, принося долгожданное расслабление.

— М-м-м… И как малышка Дымова? — мурлычет мне на ухо. — Много взяла от отца?

— Строптивая, — лениво усмехаюсь.

— Думаешь, у Дыма есть родительский инстинкт?

— Хочу проверить…

— Хорошо. Новость разнесется за пару дней, — прикусывает мочку моего уха. — Я знаю, где она?

— Нет, все на уровне слуха.

— Хорошо, как скажешь, дорогой. Хочешь, добавлю крапивы в масло? — ее голос становится приторный, как сироп. — Оно очистит поры… и мысли.

Отрицательно качаю головой.

В углу комнаты мерцает экран — камеры наблюдения транслируют пустые коридоры. Лидия следит за моим взглядом, ее пальцы внезапно сжимают мое горло. Несильно, но властно. Оскаливается, заглядывая мне в глаза, транслируя свой голод.

— Не сегодня, — дергаю головой, скидывая со своей шеи ее ладонь. — Зови свою лапочку. Она выносливая?

— Она очень послушная и чувствительная. Тебе понравится. Милена! — повышает голос.

Милена появляется тут же, словно ждала команды.

— Лейла, — произносит Лидия. Милена кивает, ей больше ничего не нужно объяснять. Здесь все понимают Лидию с полуслова. Она тоже грамотно манипулирует страхами. Милена уходит за девочкой для нас. В основном для меня, конечно. — Мне самой задать сценарий? — интересуется Лидия.

— Импровизация. Но ты сегодня добрая фея и смягчаешь мою жесткость, уравновешивая баланс.

— Хорошо. Я скучала по твоему зверю, хочу посмотреть. Виски, коньяк, текила?

— Не хочу, иначе потеряю контроль.

— А я здесь для чего? — мелодично смеется.

Отрицательно качаю головой.

Дверь распахивается, и к нам входит та самая Лейла.

Молодая шатенка с капелькой восточной крови и невинными глазками, опущенными в пол. Никаких блядских ремней и кожи, как у Лидии. Тонкий белый коротенький шелковый халатик, под которым она нагая. Ничего лишнего: ни украшений, ни косметики, ни чулок и туфель. Босая и уязвимая. Лидия знает, как я люблю, и всегда старается угодить.

— Нравится? — интересуется Лидия.

— Пока не знаю…

Девочка вздрагивает от моего голоса, но не поднимает головы. Послушная. Слишком послушная. Раньше мне нравилось, а сейчас… Прикрываю глаза, и вдруг возникает образ строптивой Таисии. Она боится, но все равно смотрит на меня с ненавистью и вызовом. Какой интересный спецэффект.

— Снимай халат, котенок, — велит девочке Лидия.

Я пока наблюдаю, мое блюдо должно дойти до кондиции.

Девочка послушно обнажается. Тело красивое, без изъянов. Кожа отполирована до блеска. А мне некстати приходит в голову россыпь родинок на животе Таисии и небольшое родимое пятно на бедре.

Лидия аккуратно берет за подбородок Лейлу и мягко целует.

— Не бойся, малышка, он не садист, — указывает на меня глазами. — Просто немножечко покусает тебя, но я обезболю. Тебе понравится. Я же обещала, что не отдам тебя на растерзание гиенам. Только адекватным. Он лучший. Ты полюбишь его, как и я… — шепчет, спускаясь губами по ее шее, а потом оборачивается ко мне с вопросительным взглядом.

— На кушетку и пристегни. Поза максимально открытая, — озвучиваю свои желания, поднимаясь с джакузи.

Несколько лет назад, когда рядом со мной была моя женщина, я не играл в эти грязные игры. Хватало эмоций и простой постели. Когда же эмоции умерли с последним стуком сердца моей супруги, я заменил настоящие чувства такими фальшивыми и режиссированными сценариями.

Глава 8

Таисия

Наблюдаю в окно своей комнаты за моими конвоирами. В голове отчего-то крутится песня, от которой у моей бабушки случился бы культурный шок: «Хоп, мусорок, не шей мне срок. Машинка Зингера иголочку сломала».

Я не любительница такой музыки и, кроме этой фразы, ничего не знаю. Но от стресса в моей голове крутится именно эта песня. Медленно, но верно схожу с ума. Я, по сути, заключенная без суда и следствия. Моя вина лишь в том, что меня зачал человек, который каким-то образом перешел дорогу Гордею. Я не имею к отцу никакого отношения, но никого это не волнует. Совершенно не знаю своего отца, но если раньше я была к нему безразлична, то теперь начинаю ненавидеть.

Это плата за то, что долгие годы принимала от него помощь?

Гордея нет уже вторые сутки. Мои конвоиры никак не контактируют со мной. По большей части они проводят время на